scharapow_w (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
scharapow_w) wrote2014-09-09 06:35 pm
scharapow_w) wrote2014-09-09 06:35 pm
Financial Times: «Новое российское искусство войны»
Слишком тенденциозно на мой взгляд и завышенныая оценка присутствует. Тут надо сделать скидку на вражий контингент читателей фаненшила.
Оригинал взят у![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
sociopat_dairy в Financial Times: «Новое российское искусство войны»
Оригинал взят у
sociopat_dairy в Financial Times: «Новое российское искусство войны»Россия ведет не традиционную, а «гибридную» войну, и началась она задолго до украинского конфликта, пишет газета в аналитической статье. Статья довольно любопытная. Рекомендую ознакомиться. Дураками они нас перестали считать, это уже приятно.
"В применении нестандартной тактики во время конфликтов нет ничего нового. «Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские», которые использовали эту дубину, «не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой», писал Лев Толстой в «Войне и мире».
На Украине Россия использовала такую дубину. Но вмешательство Москвы в украинские дела в последние месяцы — не просто хитрость. Скрытая война в Крыму, Луганской и Донецкой областях — в своем роде произведение искусства. Она выявила слабость закосневшей политики сдерживания НАТО, которая лежала в основе системы международной безопасности и породила жаркие дебаты о том, какова будет природа будущих конфликтов.
С точки зрения ведущих специалистов по международным отношениям и наиболее высокопоставленных военных стратегов НАТО, в истории миропорядка, установившегося после окончания холодной войны, наступил переломный момент: традиционное для западного миропонимания представление о том, что глобализация ведет к большему процветанию и, следовательно, большей стабильности, поставлено под вопрос.
В публичных заявлениях представители НАТО говорят, что менталитет Владимира Путина — это менталитет ХХ в. Но в частных беседах они более откровенны и высказывают гораздо большее беспокойство относительно приемов XXI в., которые Путин использует. «Мы вступаем в дивный новый мир. Я использую это выражение именно в том смысле, что и в романе [Олдоса Хаксли]. Этот мир какой угодно, но не дивный и новый. Это пугающий, нестабильный мир, мы должны пробудиться и осознать это», — говорит адмирал Джеймс Ставридис, который до прошлого года был верховным главнокомандующим силами НАТО в Европе, а сейчас является деканом Fletcher School в Tufts University.
В НАТО такой вид конфликта называют «гибридной войной». Термин подразумевает широкий спектр враждебных действий, в котором военные силы играют лишь небольшую роль; эти действия предпринимаются в рамках гибкой стратегии, имеющей долгосрочные цели. Наиболее четкое определение этой концепции, кстати, дано в России. В феврале 2013 г. Валерий Герасимов, незадолго до того возглавивший Генштаб, опубликовал статью в журнале «ВПК». Высказывания Герасимова о том, что «различия между состоянием войны и мира» стираются, сегодня можно считать пророческими. «Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения, — писал он. — Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте». Герасимов процитировал советского военачальника и военного теоретика Георгия Иссерсона: мобилизация проводится не после того, как война объявлена, а незаметно, постепенно и задолго до этого.
Западные разведслужбы не сомневаются, что Россия уже давно стала вмешиваться в дела Украины. Например, с 2010 г. украинские компьютерные системы были мишенью для компьютерного вируса, известного как Snake. Это мощный инструмент шпионажа, им были заражены десятки дипломатических и правительственных систем, он дал доступ к секретам Киева.
Другие рычаги воздействия, такие как поставки газа, использовались открыто.
После отстранения в феврале от власти президента Виктора Януковича Россия перешла к реализации более активной фазы доктрины Герасимова — поставкам сепаратистам в Восточной Украине тяжелого вооружения от танков и артиллерии до зенитно-ракетных комплексов, таких как тот, ракетой которого был сбит авиалайнер Malaysia Airlines. По указанию Кремля в Крым были переброшены российские военнослужащие в форме без опознавательных знаков, на востоке Украины активно действовали спецназовцы. «По моему мнению, многие даже не осознают, какое грубейшее нарушение международного права представляют собой эти действия, — говорит Джонатан Ийал, директор по международной политике лондонского Royal United Services Institute. — Мы в течение почти 200 лет разрабатывали правила [военного] конфликта. Посылать солдат в форме без опознавательных знаков, действовать таким кавалерийским наскоком, безо всякого смущения отрицать их присутствие и говорить, что любой может купить военную форму в магазине, — а месяц спустя награждать их за это медалями — нужно посмотреть далеко вглубь истории, чтобы найти что-то подобное».
Многие из приемов гибридной войны далеко не новы. «Половина истории военных конфликтов — это подобная тактика», — считает Энтони Кордесман, бывший директор по разведке в Пентагоне, а ныне — директор по стратегии в вашингтонском аналитическом центре CSIS. Новое здесь в том, что такие приемы здесь применяются в рамках комплексного подхода и что они осовременены. По мнению Кордесмана, НАТО не стоит сильно беспокоится о том, как сражаться в гибридной войне. Он считает экономические санкции мощным оружием, которое многие недооценивают.
Но больше всего западных разведчиков беспокоит масштаб российской кампании по дезинформации как внутри страны, так и за рубежом. Контроль Кремля над российским СМИ, всегда достаточно плотный, один британский чиновник в области безопасности назвал в этом году «ошеломляющим».
«Этот кризис связан не с Украиной, это кризис статуса кво, установившегося после холодной войны», — отмечает Ийал.
На Западе и соседних с Россией странах боятся применения аналогичной тактики не только на Украине. Россия уже неоднократно применяла меры по ограничению импорта из стран, на которые хотела оказать давление. В марте, например, Москва наложила запрет на поставку всех продуктов питания, идущих через литовский порт Клайпеду. В Болгарии совсем недавно разразился скандал, когда выяснилось, что «Газпром» оказывал давление на чиновников, отвечающих за энергетику, перед вынесением интересовавшего его вопроса на рассмотрение парламента. Звучали обвинения в коррупции в связи со строительством газопровода «Южный поток». У европейских разведслужб, включая немецкую BND, есть основания полагать, что вся болгарская политическая система скомпрометирована связями с преступными организациями, связанными с Россией и российскими разведывательными органами. «Во многих случаях русские ищут проблемы. Они пытаются найти маленькие искорки, из которых можно раздуть пламя», — говорит Ийал.
Но свое влияние Кремль распространяет не только на бывшие страны Варшавского договора. Специалисты по кибербезопасности в этом году обнаружили в десятках систем управления европейской энергетической инфраструктуры вирус-шпион Energetic bear. Он может в реальном времени отслеживать потребление энергии и отключить системы, в которые был внедрен, тем самым нанеся серьезный ущерб энергосети Европы. Неизвестно, кто создал этот вирус, но один высокопоставленный западный чиновник, отвечающий за безопасность, недвусмысленно заявил, кто его контролирует, — Россия.
«То, что мы видели на Украине, — часть гораздо более масштабного процесса, о котором большинство людей на Западе не имеют никакого представления, — говорит основатель аналитического центра Institute for Statecraft Крис Доннелли, который в прошлом был офицером военной разведки, в течение 10 лет руководил Центром советских исследований в британской военной академии Sandhurst и 13 лет был специальным советником генсека НАТО. — Россия использует различные скрытые способы влияния, не только военные. Во-первых, это деньги. Они покупают членов парламента в качестве консультантов. Они покупают компании, лондонский Сити, людей — банкиров, которые получают в Москве работу, оказываются чем-то скомпрометированы, и их шантажируют, когда они возвращаются на Запад. Во-вторых, это коррупция. Россия с удовольствием дает взятки и использует организованную преступность в качестве подсобного инструмента».
По его мнению, Россия также более эффективна в шпионаже, причем не только в традиционной работе под прикрытием, но и «в стандартном анализе открытых источников, который Запад уже забыл, как проводить». В качестве яркого примера того, каких успехов Кремль достиг в том, чтобы добиться расположения немецкой политической элиты и нейтрализовать ее антагонизм, Доннелли называет встречу бывшего канцлера Герхарда Шредера в Петербурге, где он решил отпраздновать свой день рождения, с Путиным всего через месяц после аннексии Крыма. Германия была одной из тех стран ЕС, которые в первые месяцы острой стадии конфликта активнее всего выступали против наращивания экономического давления на Россию. Россия в последние годы добилась существенных успехов в установлении связей с европейским истеблишментом. «Это не что-то такое, что может произойти. Это уже произошло», — говорит Доннелли.
«Государство, которое способно быстро пустить в ход всю свою силу с помощью мер централизованного контроля, будь то меры экономические, военные, культурные, информационные, социальные, как это сделала Россия, сможет создать реальность, на которую мы [демократические державы] не сможем ответить либо ответ наш будет слабым», — признает Робин Ниблетт, директор Chatham House.
Действия России — наиболее яркий на сегодняшний день пример гибридной войны, но подобный подход могут использовать и другие страны. Например, комбинация таких факторов, как конкуренция за ресурсы, геостратегическая напряженность и огромная китайская диаспора, делают регион Южно-Китайского моря потенциальным очагом напряженности и театром «гибридных» военных действий.
Модель гибридной войны может быть использована и на Ближнем Востоке. Например, Иран, имеющий значительные запасы природных ресурсов и подконтрольные государству СМИ, поддерживает своих единомышленников в других странах региона и инвестирует огромные средства в возможности по ведению кибервойны. Если санкции против Ирана будут смягчены и он вернется в международную экономическую систему, он может использовать приемы гибридной войны для наращивания своего влияния в регионе.
«Нам нужно начинать думать о том, как применить гораздо более всеобъемлющий и комплексный подход к обеспечению безопасности», — говорит Ниблетт, добавляя, что «необходимо найти новые формы сдерживания».
"В применении нестандартной тактики во время конфликтов нет ничего нового. «Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские», которые использовали эту дубину, «не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой», писал Лев Толстой в «Войне и мире».
На Украине Россия использовала такую дубину. Но вмешательство Москвы в украинские дела в последние месяцы — не просто хитрость. Скрытая война в Крыму, Луганской и Донецкой областях — в своем роде произведение искусства. Она выявила слабость закосневшей политики сдерживания НАТО, которая лежала в основе системы международной безопасности и породила жаркие дебаты о том, какова будет природа будущих конфликтов.
С точки зрения ведущих специалистов по международным отношениям и наиболее высокопоставленных военных стратегов НАТО, в истории миропорядка, установившегося после окончания холодной войны, наступил переломный момент: традиционное для западного миропонимания представление о том, что глобализация ведет к большему процветанию и, следовательно, большей стабильности, поставлено под вопрос.
В публичных заявлениях представители НАТО говорят, что менталитет Владимира Путина — это менталитет ХХ в. Но в частных беседах они более откровенны и высказывают гораздо большее беспокойство относительно приемов XXI в., которые Путин использует. «Мы вступаем в дивный новый мир. Я использую это выражение именно в том смысле, что и в романе [Олдоса Хаксли]. Этот мир какой угодно, но не дивный и новый. Это пугающий, нестабильный мир, мы должны пробудиться и осознать это», — говорит адмирал Джеймс Ставридис, который до прошлого года был верховным главнокомандующим силами НАТО в Европе, а сейчас является деканом Fletcher School в Tufts University.
В НАТО такой вид конфликта называют «гибридной войной». Термин подразумевает широкий спектр враждебных действий, в котором военные силы играют лишь небольшую роль; эти действия предпринимаются в рамках гибкой стратегии, имеющей долгосрочные цели. Наиболее четкое определение этой концепции, кстати, дано в России. В феврале 2013 г. Валерий Герасимов, незадолго до того возглавивший Генштаб, опубликовал статью в журнале «ВПК». Высказывания Герасимова о том, что «различия между состоянием войны и мира» стираются, сегодня можно считать пророческими. «Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения, — писал он. — Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте». Герасимов процитировал советского военачальника и военного теоретика Георгия Иссерсона: мобилизация проводится не после того, как война объявлена, а незаметно, постепенно и задолго до этого.
Западные разведслужбы не сомневаются, что Россия уже давно стала вмешиваться в дела Украины. Например, с 2010 г. украинские компьютерные системы были мишенью для компьютерного вируса, известного как Snake. Это мощный инструмент шпионажа, им были заражены десятки дипломатических и правительственных систем, он дал доступ к секретам Киева.
Другие рычаги воздействия, такие как поставки газа, использовались открыто.
После отстранения в феврале от власти президента Виктора Януковича Россия перешла к реализации более активной фазы доктрины Герасимова — поставкам сепаратистам в Восточной Украине тяжелого вооружения от танков и артиллерии до зенитно-ракетных комплексов, таких как тот, ракетой которого был сбит авиалайнер Malaysia Airlines. По указанию Кремля в Крым были переброшены российские военнослужащие в форме без опознавательных знаков, на востоке Украины активно действовали спецназовцы. «По моему мнению, многие даже не осознают, какое грубейшее нарушение международного права представляют собой эти действия, — говорит Джонатан Ийал, директор по международной политике лондонского Royal United Services Institute. — Мы в течение почти 200 лет разрабатывали правила [военного] конфликта. Посылать солдат в форме без опознавательных знаков, действовать таким кавалерийским наскоком, безо всякого смущения отрицать их присутствие и говорить, что любой может купить военную форму в магазине, — а месяц спустя награждать их за это медалями — нужно посмотреть далеко вглубь истории, чтобы найти что-то подобное».
Многие из приемов гибридной войны далеко не новы. «Половина истории военных конфликтов — это подобная тактика», — считает Энтони Кордесман, бывший директор по разведке в Пентагоне, а ныне — директор по стратегии в вашингтонском аналитическом центре CSIS. Новое здесь в том, что такие приемы здесь применяются в рамках комплексного подхода и что они осовременены. По мнению Кордесмана, НАТО не стоит сильно беспокоится о том, как сражаться в гибридной войне. Он считает экономические санкции мощным оружием, которое многие недооценивают.
Но больше всего западных разведчиков беспокоит масштаб российской кампании по дезинформации как внутри страны, так и за рубежом. Контроль Кремля над российским СМИ, всегда достаточно плотный, один британский чиновник в области безопасности назвал в этом году «ошеломляющим».
«Этот кризис связан не с Украиной, это кризис статуса кво, установившегося после холодной войны», — отмечает Ийал.
На Западе и соседних с Россией странах боятся применения аналогичной тактики не только на Украине. Россия уже неоднократно применяла меры по ограничению импорта из стран, на которые хотела оказать давление. В марте, например, Москва наложила запрет на поставку всех продуктов питания, идущих через литовский порт Клайпеду. В Болгарии совсем недавно разразился скандал, когда выяснилось, что «Газпром» оказывал давление на чиновников, отвечающих за энергетику, перед вынесением интересовавшего его вопроса на рассмотрение парламента. Звучали обвинения в коррупции в связи со строительством газопровода «Южный поток». У европейских разведслужб, включая немецкую BND, есть основания полагать, что вся болгарская политическая система скомпрометирована связями с преступными организациями, связанными с Россией и российскими разведывательными органами. «Во многих случаях русские ищут проблемы. Они пытаются найти маленькие искорки, из которых можно раздуть пламя», — говорит Ийал.
Но свое влияние Кремль распространяет не только на бывшие страны Варшавского договора. Специалисты по кибербезопасности в этом году обнаружили в десятках систем управления европейской энергетической инфраструктуры вирус-шпион Energetic bear. Он может в реальном времени отслеживать потребление энергии и отключить системы, в которые был внедрен, тем самым нанеся серьезный ущерб энергосети Европы. Неизвестно, кто создал этот вирус, но один высокопоставленный западный чиновник, отвечающий за безопасность, недвусмысленно заявил, кто его контролирует, — Россия.
«То, что мы видели на Украине, — часть гораздо более масштабного процесса, о котором большинство людей на Западе не имеют никакого представления, — говорит основатель аналитического центра Institute for Statecraft Крис Доннелли, который в прошлом был офицером военной разведки, в течение 10 лет руководил Центром советских исследований в британской военной академии Sandhurst и 13 лет был специальным советником генсека НАТО. — Россия использует различные скрытые способы влияния, не только военные. Во-первых, это деньги. Они покупают членов парламента в качестве консультантов. Они покупают компании, лондонский Сити, людей — банкиров, которые получают в Москве работу, оказываются чем-то скомпрометированы, и их шантажируют, когда они возвращаются на Запад. Во-вторых, это коррупция. Россия с удовольствием дает взятки и использует организованную преступность в качестве подсобного инструмента».
По его мнению, Россия также более эффективна в шпионаже, причем не только в традиционной работе под прикрытием, но и «в стандартном анализе открытых источников, который Запад уже забыл, как проводить». В качестве яркого примера того, каких успехов Кремль достиг в том, чтобы добиться расположения немецкой политической элиты и нейтрализовать ее антагонизм, Доннелли называет встречу бывшего канцлера Герхарда Шредера в Петербурге, где он решил отпраздновать свой день рождения, с Путиным всего через месяц после аннексии Крыма. Германия была одной из тех стран ЕС, которые в первые месяцы острой стадии конфликта активнее всего выступали против наращивания экономического давления на Россию. Россия в последние годы добилась существенных успехов в установлении связей с европейским истеблишментом. «Это не что-то такое, что может произойти. Это уже произошло», — говорит Доннелли.
«Государство, которое способно быстро пустить в ход всю свою силу с помощью мер централизованного контроля, будь то меры экономические, военные, культурные, информационные, социальные, как это сделала Россия, сможет создать реальность, на которую мы [демократические державы] не сможем ответить либо ответ наш будет слабым», — признает Робин Ниблетт, директор Chatham House.
Действия России — наиболее яркий на сегодняшний день пример гибридной войны, но подобный подход могут использовать и другие страны. Например, комбинация таких факторов, как конкуренция за ресурсы, геостратегическая напряженность и огромная китайская диаспора, делают регион Южно-Китайского моря потенциальным очагом напряженности и театром «гибридных» военных действий.
Модель гибридной войны может быть использована и на Ближнем Востоке. Например, Иран, имеющий значительные запасы природных ресурсов и подконтрольные государству СМИ, поддерживает своих единомышленников в других странах региона и инвестирует огромные средства в возможности по ведению кибервойны. Если санкции против Ирана будут смягчены и он вернется в международную экономическую систему, он может использовать приемы гибридной войны для наращивания своего влияния в регионе.
«Нам нужно начинать думать о том, как применить гораздо более всеобъемлющий и комплексный подход к обеспечению безопасности», — говорит Ниблетт, добавляя, что «необходимо найти новые формы сдерживания».