![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
scharapow_wОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
jim_garrison в Сбывшийся прогноз Гобсона про Китай из 1902 года?
jim_garrison в Сбывшийся прогноз Гобсона про Китай из 1902 года?Кто-то, видимо, перечитал "Империализм" Гобсона и по сети пошла пара эффектных, правда, выдранных из контекста цитат про Китай.
Возьмем в чуть более широком контексте.
Итак, открываем "Империализм" Гобсона на 245 странице советского издания 1927 года:
"... Китай представляет исключительные возможности для коммерческого человека Запада. Страна, насчитывающая около четырехсот миллионов людей, одаренных чрезвычайной способностью к усидчивому труду, огромной сметливостью и простодушием, привыкших к ничтожным материальным удобствам, владеющих землей с богатыми девственными недрами, не знающих современных машин, необходимых для промышленности или транспорта, — открывает манящие перспективы выгодной эксплуатации.
В наших отношениях к отсталым расам, способным к восприятию западных промышленных навыков, можно различить три стадии. Прежде всего, идет обыкновенная торговля, обмен нормальными излишками производства обеих стран. Затем, когда Великобритания или другая западная держава приобретет какую-нибудь территорию или вложит капиталы в чужой стране с целью разработки ее естественных богатств, наступает период оживленного и широкого экспорта товаров в виде рельс, машин и прочих видов реализованного капитала, при чем не требуется, чтобы экспорт был непременно сбалансирован с импортом, так как он фактически поглощает финансирующий капитал.
Эта стадия может продолжаться очень долго, если в новой стране не окажется капитала или предпринимательской инициативы. Но остается еще третья стадия, которая может быть достигнута, по крайней мере в Китае, в недалеком будущем,—она наступает тогда, когда капитал и организаторские способности имеются внутри страны и реализуются либо обосновавшимися здесь европейцами, либо туземцами. Народ, вооруженный всеми производительными ресурсами, необходимыми для дальнейшего внутреннего развития своей страны, может обратиться против своего цивилизатора; выбившись из-под его промышленной опеки, он станет продавать дешевле его на своих собственных рынках, он захватит в свои руки его иностранные рынки и присвоит себе остальную часть культурной работы, которую еще остается сделать в других девственных частях земного шара. Те плоские доводы, посредством которых менее образованные фритрэдеры пытаются иногда отмахнуться от этих выводов, построенных на жизненном опыте, были уже своевременно опровергнуты. Достаточно повторить, что «свободная торговля» никоим образом не может обеспечить интересы промышленности или промышленного населения какой-нибудь отдельной страны; никакие теоретические, никакие практические соображения не могут помешать британскому капиталу уйти в Китай, если там можно найти более дешевый или более интенсивный труд, точно так же, как они не могут помешать китайскому капиталу и китайскому труду изгнать британское производство из нейтральных мировых рынков. Что применимо к Великобритании,— применимо в одинаковой степени и к другим промышленным странам, которые опутали своими экономическими щупальцами Китай. Во всяком случае, вполне правдоподобно, что Китай сможет отплатить промышленным народам Запада их же монетой, либо присвоив себе их капитал и организаторские силы, либо же, что вероятнее, заменив их своими собственными и наводнив рынки более дешевыми фабрикатами своего производства; отказавшись от их ввоза, он заберет свои деньги и наложит запрещение на их капитал и, таким образом, направит в обратную сторону прежний поток капиталов и, наконец, постепенно добьется финансового контроля над своими прежними покровителями и цивилизаторами. Это — вовсе на праздные фантазии. Если Китай в действительности обладает теми промышленными и коммерческими способностями, которые ему приписывают, и если западные державы будут в силе осуществить свою цель и приобщить его к западной культуре, — весьма вероятно, что из этого произойдет именно подобная реакция.
IV.
В этом-то и заключается внутреннее значение той солидарной атаки, которую ведут западные державы на Китай. Это—великий спекулятивный жест международного капитализма, еще не созревшего до создания международной кооперации капиталов, вынужденного, в силу необходимости, тяготеющей еще над капиталистами, пользоваться национальными эмоциями и национальной политикой для осуществления своих специфических интересов. До тех пор, пока необходимо пользоваться дипломатическим воздействием и вооруженной силой, чтобы обеспечить сферу деятельности для капитала, для помещения его в железнодорожные, горнопромышленные предприятия или в иные отрасли индустрии, европейский мир будет под постоянной угрозой национальных интриг и раздоров. Хотя некоторые области Китая можно считать более или менее окончательно поделенными и отданными для промышленной эксплуатации и политического контроля: Манчжурия — России, южные провинции Тонкина с Гайнаном — Франции, Шан-Тунг — Германии, Формоза и Фокиен — Японии,—тем не менее еще имеются огромные площади земли, из-за которых произойдут серьезные разногласия между этими государствами, притязающими на промышленный и политический контроль над ними, на создание сферы влияния; вероятно, Юннан и Квантунг на южной границе Китая являются предметом спора между Англией и Францией, так как китайское правительство дало каждой из этих держав заверение в том, что эти провинции не будут отчуждены какой-либо другой державе. Притязания Великобритании на обширную неопределенную площадь, известную под именем бассейна Янг-Тзе, как на сферу ее особого влияния, предназначенную для промышленных концессий и политического господства, встречают теперь серьезный отпор со стороны аналогичных требований Германии, тогда как Корея остается яблоком раздора между Россией и Японией. Соединенные Штаты, чьи интересы в Китае в смысле помещения капитала и торговой деятельности обостряются быстрее, чем у какой-либо из европейских держав, будут, несомненно, настаивать на политике «открытых дверей» и скоро сумеют поддержать свои притязания значительными морскими силами. Таким образом, настоящее время представляет собою эпоху национального сепаратизма государств и интернациональной солидарности финансистов и капиталистов, принуждающих свои правительства заключать арендные договоры и получать концессии или другие привилегии в различных странах. Весьма возможно, что таким образом спровоцированными конфликтами между империализмом отдельных наций умело воспользуется китайское правительство в целях своей самозащиты и на долгое время задержит всякое сколько-нибудь действительное вторжение в страну западного индустриализма. Китай сможет защитить себя, заставив своих врагов сражаться друг с другом.
Не следует однако, думать, что промышленного нападения на Китай можно в конечном счете избежать. Если Китай не сумеет быстро проснуться от многовекового мирного сна и преобразиться в мощную военную державу, ему не удастся избегнуть вторжения внешних сил. Предполагать, что он сможет выполнить эту задачу, потому что его отдельные граждане проявляют способность к военной выправке и дисциплине,—значит глубоко ошибаться. Гений китайского народа, насколько его можно понять, совершенно чужд воинствующего патриотизма и не мирится с сильно централизованной властью, а то и другое — необходимые условия подобной политики. Высказывать предположение, что Китай организует шестимиллионную армию под предводительством какого-нибудь крупного полководца, чтобы изгнать «белого дьявола» из своей страны, или же сам вступит на путь борьбы и завоеваний - это значит совершенно не понимать психологических и социальных факторов китайского строя. Во всяком случае—это наименее вероятная из всех возможностей на Дальнем Востоке.
Гораздо правильнее предположить, что капитализм, которому не удается пробить себе дорогу политикой национального сепаратизма, завершающейся борьбой западных народов между собой, научится искусству комбинировать свои силы и все растущая мощь международного капитализма подвергнет себя тяжкому испытанию, приступив к эксплуатации Китая Империализмом соперничающих между собой народов Запада двигают интересы небольших финансовых и промышленных групп каждого народа; они узурпируют народную волю и употребляют государственную власть и народные деньги для достижения своих личных коммерческих выгод. В ранней стадии своего развития, когда группировка этих сил носит ярко выраженный национальный характер, эта политика подстрекает к войнам за «национальные» рынки для своих капиталов и товаров, но современная наука милитаризма делает войны между «цивилизованными» державами чересчур дорого стоящими, а быстрый рост активного интернационализма среди финансовых и крупных промышленных магнатов, оказывающих все большее влияние на политику своих государств, может в будущем сделать подобные войны невозможными. Милитаризм может существовать еще очень долго, ибо он, как было уже доказано, во многих отношениях является опорой плутократии. Связанные с ним расходы выгодны некоторым крупным финансовым группам; империализм — декоративный элемент социальной жизни, он, главным образом, необходим для того, чтобы сдерживать напор тех социальных сил, которые требуют внутренних реформ. Повсюду хилы концентрированного капитала лучше организованы и достигли более высокого развития, чем силы труда; в то время как труд только разговаривает еще о международной кооперации трудящихся, капитал успел уже завершить свое дело. И потому, поскольку дело касается финансовых и коммерческих интересов, вполне возможно, что будущее поколение станет свидетелем такого международного единения капитала) которое сделает войны между западными народами совершенно невозможными. Несмотря на эгоизм и алчность современной политики, ослабляющей сейчас силы европейских держав на Дальнем Востоке, настоящая драма начнется только тогда, когда международный капитализм, сплотив свои силы и претендуя на роль носителя общехристианских идеалов, подойдет вплотную к вопросу о мирном открытии дверей Китая. Вот тогда именно и возникнет «желтая опасность». Если бесполезно ждать от Китая, чтобы он проникся национальным патриотизмом, который даст ему силу изгнать западных эксплуататоров, — значит, он обречен на расчленение, которое правильнее назвать «падением» великой Китайской империи, чем ее «расцветом».
Только тогда мы поймем всю рискованность и все безумие этого предприятия, самого изумительного, самого революционного во всей истории человечества. Только тогда западные народы поймут, что они позволили небольшой кучке торгашей втянуть себя в такую область империализма, где все издержки и все опасности этой рискованной авантюры увеличиваются во-стократ и из которой нет спасения. Та легкость, с которой идут «открывать» страну с населением, почти равным населению Европы, девятнадцать двадцатых которого мы совершенно не знаем, является венцом правительственного безрассудства.
Подобное предприятие в значительной степени надо считать прыжком в неизвестность. Мало кто из европейцев уверен в том, что действительно знает китайцев, мало кто может сказать себе, что китайцы, которых он знает, являются действительно представителями всего народа в целом. Все согласны только в одном, что китайцы из всех «низших» рас наиболее пригодны для целей промышленной эксплуатации: они дают максимальное количество прибавочного продукта в сравнении с произведенными на них издержками. Одним словом, западные капиталисты и дельцы натолкнулись, повидимому, в Китае на источники рабочей силы, гораздо более богатые, чем золотые рудники или минеральные недра, привлекшие в Африку и другие страны империалистических предпринимателей. Этот источник рабочей силы представляется таким огромным, таким неиссякаемым, что кажется возможным все белое население, Запада поднять до положения «независимых джентльмэнов», живущих как живут белые в небольших поселках Индии или южной Африки, за счет этих трудолюбивых «низших» людей. Ради столь славного подвига паразитизма соперничающие между собою дельцы могли бы даже прекратить свое соперничество и установить широкое сотрудничество, чтобы подготовить осуществление своих планов. Если окружить Китай сетью железных дорог и пароходных линий, рынок труда, который можно будет выкачивать, достигнет таких невероятных размеров, что будет поглощать весь свободный капитал и всю предпринимательскую энергию передовых европейских государств и Соединенных Штатов в течение многих поколений Такой эксперимент может революционизировать методы империализма; давлению рабочего движения на политику и промышленность Запада можно будет противопоставить поток китайских товаров и таким путем держать заработную плату на определенном уровне и регулировать всю промышленность. А там, где власть империалистической олигархии установлена прочно, можно будет угрожать пролетариату Запада желтыми рабочими или желтыми наемными войсками. С другой стороны, участие в эксплуатации великого Востока может привести к соглашению между группами деловых политиков западных государств, настолько тесному и сильному, что оно обеспечит международный мир в Европе и некоторое ослабление милитаризма.
При таких условиях логика вещей ускорила бы осуществление основных задач империализма. Его органическая склонность к безграниченной олигархии в области политики и к паразитизму в области экономической сказалась бы полностью на положении «империалистических» народов. Большая часть Западной Европы приобрела бы тогда внешность и характер некоторых излюбленных уголков южной Англии, Ривьеры или Италии и Швейцарии, засиженных туристами или сильными мира сего. В ней жили бы тогда небольшие группы богатых аристократов, собирающих дивиденды и гонорары с Дальнего Востока, несколько белее многочисленные группы профессиональных откупщиков и торговцев, большое количество домашней прислуги, транспортных рабочих и рабочих, занятых последней стадией производства наиболее нежных, скоропортящихся продуктов; все главные отрасли промышленной жизни исчезли бы, так как главные предметы питания и промышленности потекли бы, как дань, из Азии и Африки. Конечно, бессмысленно предполагать, что индустриализации Китая Западом может быть осуществлена без деятельного политического контроля с его стороны над Китаем: по мере того, как Западная Европа стала бы экономически все больше зависеть от Китая, задача укрепления этого об единенного имперского контроля стала бы занимать все большее место в западной политике; с этой целью всякое движение в пользу внутренних реформ стали бы подчинять интересам сохранения империи, а силы демократии разбивать искусной мобилизацией сильно централизованной бюрократии и армии
Правда, что на Дальнем Востоке еще могут обернуться и совершенно иначе. Вполне допустимо, хотя мало вероятно, что под давлением событий сам Китай станет централизованной военной державой и либо один, либо при содействии соседа, интересы которого более тесно связаны с ним, — например, при содействии Японии отбросит власть западной цивилизации от своих берегов. С другой стороны, Китай, пройдя быстрее других «низших рас» через стадию зависимости от западных наук и западного капитала и быстро усвоив все, что они могут дать, сможет восстановить свою экономическую независимость: он из собственных ресурсов извлечет необходимый капитал, реализует свои организационные способности необходимые для развития машинной индустрии, и, сократив упомянутую выше вторую стадию, быстро бросится на мировой рынок в качестве одного из самых крупных и энергичных конкурентов Захватив в свои руки всю торговлю Азии и Тихого океана, он наводнит затем свободные рынки Запада своими товарами, заставит закрыть рынки Запада, применит самую суровую систему протекционизма, которая будет сопровождаться сильным сокращением производства. Наконец, вполне возможно, что могущественные промышленные и финансовые классы Запада, желая укрепить свое экономическое и политическое господство на родине, могут соединиться, — с тем, чтобы ниспровергнуть политику, которая широко проводилась в Соединенных Штатах Америки и в наших белых колониях, и настоять на свободном ввозе желтых рабочих для домашних и промышленных работ на Западе. Это орудие, которое они берегут про запас, они пустят в ход, чтобы удержать народ в полном повиновении.
Те, кто смотрят сочувственно на быстрое развитие Китая, разделяя общую уверенность, что освобождение его громадных производительных сил окажется выгодным для западных народов, если они будут втянуты в процесс нормального торгового обмена,—совершенно не предусматривают возможных последствий.
Мирное и справедливое распределение между всеми промышленными народами тех хозяйственных благ, которыми Китай обогатит мир, будет способствовать успеху демократического движения среди западных народов; оно увеличит не только производительность их национальных ресурсов, но и постоянный рост народного потребления. Если при таком положении вещей будут обеспечены нормальные условия мирового обмена, народы действительно обогатятся, пользуясь по праву расцветом хозяйственной жизни Китая. Но экономическое raison d'etre империализма в отношении Китая заключается, как мы видим, не в соблюдении принципов обычной торговли, а совершенно в ином. Его цель — открыть новый обширный рынок для свободных капиталов Запада, доходы с которых будут пожинать только представители класса, поместившего свои капиталы, а не народы, как таковые. Империализм не терпит нормальных здоровых процессов приобщения народов к приросту мировых богатств; его цель — создание рынков для помещения капиталов, а не для торговли, вытеснение промышленности собственного народа максимальной дешевизной производства иностранного промышленности и закрепление политического и экономического господства одного определенного класса."
-----
-----
Соответственно, вопросы:
1. Сбылся ли этот прогноз?
2. В рамках какого подхода (знания) он сделан?
3. Актуален ли этот подход сейчас?
P.S. Принимаются примеры сбывшихся прогнозов в рамках социальных наук.
Возьмем в чуть более широком контексте.
Итак, открываем "Империализм" Гобсона на 245 странице советского издания 1927 года:
"... Китай представляет исключительные возможности для коммерческого человека Запада. Страна, насчитывающая около четырехсот миллионов людей, одаренных чрезвычайной способностью к усидчивому труду, огромной сметливостью и простодушием, привыкших к ничтожным материальным удобствам, владеющих землей с богатыми девственными недрами, не знающих современных машин, необходимых для промышленности или транспорта, — открывает манящие перспективы выгодной эксплуатации.
В наших отношениях к отсталым расам, способным к восприятию западных промышленных навыков, можно различить три стадии. Прежде всего, идет обыкновенная торговля, обмен нормальными излишками производства обеих стран. Затем, когда Великобритания или другая западная держава приобретет какую-нибудь территорию или вложит капиталы в чужой стране с целью разработки ее естественных богатств, наступает период оживленного и широкого экспорта товаров в виде рельс, машин и прочих видов реализованного капитала, при чем не требуется, чтобы экспорт был непременно сбалансирован с импортом, так как он фактически поглощает финансирующий капитал.
Эта стадия может продолжаться очень долго, если в новой стране не окажется капитала или предпринимательской инициативы. Но остается еще третья стадия, которая может быть достигнута, по крайней мере в Китае, в недалеком будущем,—она наступает тогда, когда капитал и организаторские способности имеются внутри страны и реализуются либо обосновавшимися здесь европейцами, либо туземцами. Народ, вооруженный всеми производительными ресурсами, необходимыми для дальнейшего внутреннего развития своей страны, может обратиться против своего цивилизатора; выбившись из-под его промышленной опеки, он станет продавать дешевле его на своих собственных рынках, он захватит в свои руки его иностранные рынки и присвоит себе остальную часть культурной работы, которую еще остается сделать в других девственных частях земного шара. Те плоские доводы, посредством которых менее образованные фритрэдеры пытаются иногда отмахнуться от этих выводов, построенных на жизненном опыте, были уже своевременно опровергнуты. Достаточно повторить, что «свободная торговля» никоим образом не может обеспечить интересы промышленности или промышленного населения какой-нибудь отдельной страны; никакие теоретические, никакие практические соображения не могут помешать британскому капиталу уйти в Китай, если там можно найти более дешевый или более интенсивный труд, точно так же, как они не могут помешать китайскому капиталу и китайскому труду изгнать британское производство из нейтральных мировых рынков. Что применимо к Великобритании,— применимо в одинаковой степени и к другим промышленным странам, которые опутали своими экономическими щупальцами Китай. Во всяком случае, вполне правдоподобно, что Китай сможет отплатить промышленным народам Запада их же монетой, либо присвоив себе их капитал и организаторские силы, либо же, что вероятнее, заменив их своими собственными и наводнив рынки более дешевыми фабрикатами своего производства; отказавшись от их ввоза, он заберет свои деньги и наложит запрещение на их капитал и, таким образом, направит в обратную сторону прежний поток капиталов и, наконец, постепенно добьется финансового контроля над своими прежними покровителями и цивилизаторами. Это — вовсе на праздные фантазии. Если Китай в действительности обладает теми промышленными и коммерческими способностями, которые ему приписывают, и если западные державы будут в силе осуществить свою цель и приобщить его к западной культуре, — весьма вероятно, что из этого произойдет именно подобная реакция.
IV.
В этом-то и заключается внутреннее значение той солидарной атаки, которую ведут западные державы на Китай. Это—великий спекулятивный жест международного капитализма, еще не созревшего до создания международной кооперации капиталов, вынужденного, в силу необходимости, тяготеющей еще над капиталистами, пользоваться национальными эмоциями и национальной политикой для осуществления своих специфических интересов. До тех пор, пока необходимо пользоваться дипломатическим воздействием и вооруженной силой, чтобы обеспечить сферу деятельности для капитала, для помещения его в железнодорожные, горнопромышленные предприятия или в иные отрасли индустрии, европейский мир будет под постоянной угрозой национальных интриг и раздоров. Хотя некоторые области Китая можно считать более или менее окончательно поделенными и отданными для промышленной эксплуатации и политического контроля: Манчжурия — России, южные провинции Тонкина с Гайнаном — Франции, Шан-Тунг — Германии, Формоза и Фокиен — Японии,—тем не менее еще имеются огромные площади земли, из-за которых произойдут серьезные разногласия между этими государствами, притязающими на промышленный и политический контроль над ними, на создание сферы влияния; вероятно, Юннан и Квантунг на южной границе Китая являются предметом спора между Англией и Францией, так как китайское правительство дало каждой из этих держав заверение в том, что эти провинции не будут отчуждены какой-либо другой державе. Притязания Великобритании на обширную неопределенную площадь, известную под именем бассейна Янг-Тзе, как на сферу ее особого влияния, предназначенную для промышленных концессий и политического господства, встречают теперь серьезный отпор со стороны аналогичных требований Германии, тогда как Корея остается яблоком раздора между Россией и Японией. Соединенные Штаты, чьи интересы в Китае в смысле помещения капитала и торговой деятельности обостряются быстрее, чем у какой-либо из европейских держав, будут, несомненно, настаивать на политике «открытых дверей» и скоро сумеют поддержать свои притязания значительными морскими силами. Таким образом, настоящее время представляет собою эпоху национального сепаратизма государств и интернациональной солидарности финансистов и капиталистов, принуждающих свои правительства заключать арендные договоры и получать концессии или другие привилегии в различных странах. Весьма возможно, что таким образом спровоцированными конфликтами между империализмом отдельных наций умело воспользуется китайское правительство в целях своей самозащиты и на долгое время задержит всякое сколько-нибудь действительное вторжение в страну западного индустриализма. Китай сможет защитить себя, заставив своих врагов сражаться друг с другом.
Не следует однако, думать, что промышленного нападения на Китай можно в конечном счете избежать. Если Китай не сумеет быстро проснуться от многовекового мирного сна и преобразиться в мощную военную державу, ему не удастся избегнуть вторжения внешних сил. Предполагать, что он сможет выполнить эту задачу, потому что его отдельные граждане проявляют способность к военной выправке и дисциплине,—значит глубоко ошибаться. Гений китайского народа, насколько его можно понять, совершенно чужд воинствующего патриотизма и не мирится с сильно централизованной властью, а то и другое — необходимые условия подобной политики. Высказывать предположение, что Китай организует шестимиллионную армию под предводительством какого-нибудь крупного полководца, чтобы изгнать «белого дьявола» из своей страны, или же сам вступит на путь борьбы и завоеваний - это значит совершенно не понимать психологических и социальных факторов китайского строя. Во всяком случае—это наименее вероятная из всех возможностей на Дальнем Востоке.
Гораздо правильнее предположить, что капитализм, которому не удается пробить себе дорогу политикой национального сепаратизма, завершающейся борьбой западных народов между собой, научится искусству комбинировать свои силы и все растущая мощь международного капитализма подвергнет себя тяжкому испытанию, приступив к эксплуатации Китая Империализмом соперничающих между собой народов Запада двигают интересы небольших финансовых и промышленных групп каждого народа; они узурпируют народную волю и употребляют государственную власть и народные деньги для достижения своих личных коммерческих выгод. В ранней стадии своего развития, когда группировка этих сил носит ярко выраженный национальный характер, эта политика подстрекает к войнам за «национальные» рынки для своих капиталов и товаров, но современная наука милитаризма делает войны между «цивилизованными» державами чересчур дорого стоящими, а быстрый рост активного интернационализма среди финансовых и крупных промышленных магнатов, оказывающих все большее влияние на политику своих государств, может в будущем сделать подобные войны невозможными. Милитаризм может существовать еще очень долго, ибо он, как было уже доказано, во многих отношениях является опорой плутократии. Связанные с ним расходы выгодны некоторым крупным финансовым группам; империализм — декоративный элемент социальной жизни, он, главным образом, необходим для того, чтобы сдерживать напор тех социальных сил, которые требуют внутренних реформ. Повсюду хилы концентрированного капитала лучше организованы и достигли более высокого развития, чем силы труда; в то время как труд только разговаривает еще о международной кооперации трудящихся, капитал успел уже завершить свое дело. И потому, поскольку дело касается финансовых и коммерческих интересов, вполне возможно, что будущее поколение станет свидетелем такого международного единения капитала) которое сделает войны между западными народами совершенно невозможными. Несмотря на эгоизм и алчность современной политики, ослабляющей сейчас силы европейских держав на Дальнем Востоке, настоящая драма начнется только тогда, когда международный капитализм, сплотив свои силы и претендуя на роль носителя общехристианских идеалов, подойдет вплотную к вопросу о мирном открытии дверей Китая. Вот тогда именно и возникнет «желтая опасность». Если бесполезно ждать от Китая, чтобы он проникся национальным патриотизмом, который даст ему силу изгнать западных эксплуататоров, — значит, он обречен на расчленение, которое правильнее назвать «падением» великой Китайской империи, чем ее «расцветом».
Только тогда мы поймем всю рискованность и все безумие этого предприятия, самого изумительного, самого революционного во всей истории человечества. Только тогда западные народы поймут, что они позволили небольшой кучке торгашей втянуть себя в такую область империализма, где все издержки и все опасности этой рискованной авантюры увеличиваются во-стократ и из которой нет спасения. Та легкость, с которой идут «открывать» страну с населением, почти равным населению Европы, девятнадцать двадцатых которого мы совершенно не знаем, является венцом правительственного безрассудства.
Подобное предприятие в значительной степени надо считать прыжком в неизвестность. Мало кто из европейцев уверен в том, что действительно знает китайцев, мало кто может сказать себе, что китайцы, которых он знает, являются действительно представителями всего народа в целом. Все согласны только в одном, что китайцы из всех «низших» рас наиболее пригодны для целей промышленной эксплуатации: они дают максимальное количество прибавочного продукта в сравнении с произведенными на них издержками. Одним словом, западные капиталисты и дельцы натолкнулись, повидимому, в Китае на источники рабочей силы, гораздо более богатые, чем золотые рудники или минеральные недра, привлекшие в Африку и другие страны империалистических предпринимателей. Этот источник рабочей силы представляется таким огромным, таким неиссякаемым, что кажется возможным все белое население, Запада поднять до положения «независимых джентльмэнов», живущих как живут белые в небольших поселках Индии или южной Африки, за счет этих трудолюбивых «низших» людей. Ради столь славного подвига паразитизма соперничающие между собою дельцы могли бы даже прекратить свое соперничество и установить широкое сотрудничество, чтобы подготовить осуществление своих планов. Если окружить Китай сетью железных дорог и пароходных линий, рынок труда, который можно будет выкачивать, достигнет таких невероятных размеров, что будет поглощать весь свободный капитал и всю предпринимательскую энергию передовых европейских государств и Соединенных Штатов в течение многих поколений Такой эксперимент может революционизировать методы империализма; давлению рабочего движения на политику и промышленность Запада можно будет противопоставить поток китайских товаров и таким путем держать заработную плату на определенном уровне и регулировать всю промышленность. А там, где власть империалистической олигархии установлена прочно, можно будет угрожать пролетариату Запада желтыми рабочими или желтыми наемными войсками. С другой стороны, участие в эксплуатации великого Востока может привести к соглашению между группами деловых политиков западных государств, настолько тесному и сильному, что оно обеспечит международный мир в Европе и некоторое ослабление милитаризма.
При таких условиях логика вещей ускорила бы осуществление основных задач империализма. Его органическая склонность к безграниченной олигархии в области политики и к паразитизму в области экономической сказалась бы полностью на положении «империалистических» народов. Большая часть Западной Европы приобрела бы тогда внешность и характер некоторых излюбленных уголков южной Англии, Ривьеры или Италии и Швейцарии, засиженных туристами или сильными мира сего. В ней жили бы тогда небольшие группы богатых аристократов, собирающих дивиденды и гонорары с Дальнего Востока, несколько белее многочисленные группы профессиональных откупщиков и торговцев, большое количество домашней прислуги, транспортных рабочих и рабочих, занятых последней стадией производства наиболее нежных, скоропортящихся продуктов; все главные отрасли промышленной жизни исчезли бы, так как главные предметы питания и промышленности потекли бы, как дань, из Азии и Африки. Конечно, бессмысленно предполагать, что индустриализации Китая Западом может быть осуществлена без деятельного политического контроля с его стороны над Китаем: по мере того, как Западная Европа стала бы экономически все больше зависеть от Китая, задача укрепления этого об единенного имперского контроля стала бы занимать все большее место в западной политике; с этой целью всякое движение в пользу внутренних реформ стали бы подчинять интересам сохранения империи, а силы демократии разбивать искусной мобилизацией сильно централизованной бюрократии и армии
Правда, что на Дальнем Востоке еще могут обернуться и совершенно иначе. Вполне допустимо, хотя мало вероятно, что под давлением событий сам Китай станет централизованной военной державой и либо один, либо при содействии соседа, интересы которого более тесно связаны с ним, — например, при содействии Японии отбросит власть западной цивилизации от своих берегов. С другой стороны, Китай, пройдя быстрее других «низших рас» через стадию зависимости от западных наук и западного капитала и быстро усвоив все, что они могут дать, сможет восстановить свою экономическую независимость: он из собственных ресурсов извлечет необходимый капитал, реализует свои организационные способности необходимые для развития машинной индустрии, и, сократив упомянутую выше вторую стадию, быстро бросится на мировой рынок в качестве одного из самых крупных и энергичных конкурентов Захватив в свои руки всю торговлю Азии и Тихого океана, он наводнит затем свободные рынки Запада своими товарами, заставит закрыть рынки Запада, применит самую суровую систему протекционизма, которая будет сопровождаться сильным сокращением производства. Наконец, вполне возможно, что могущественные промышленные и финансовые классы Запада, желая укрепить свое экономическое и политическое господство на родине, могут соединиться, — с тем, чтобы ниспровергнуть политику, которая широко проводилась в Соединенных Штатах Америки и в наших белых колониях, и настоять на свободном ввозе желтых рабочих для домашних и промышленных работ на Западе. Это орудие, которое они берегут про запас, они пустят в ход, чтобы удержать народ в полном повиновении.
Те, кто смотрят сочувственно на быстрое развитие Китая, разделяя общую уверенность, что освобождение его громадных производительных сил окажется выгодным для западных народов, если они будут втянуты в процесс нормального торгового обмена,—совершенно не предусматривают возможных последствий.
Мирное и справедливое распределение между всеми промышленными народами тех хозяйственных благ, которыми Китай обогатит мир, будет способствовать успеху демократического движения среди западных народов; оно увеличит не только производительность их национальных ресурсов, но и постоянный рост народного потребления. Если при таком положении вещей будут обеспечены нормальные условия мирового обмена, народы действительно обогатятся, пользуясь по праву расцветом хозяйственной жизни Китая. Но экономическое raison d'etre империализма в отношении Китая заключается, как мы видим, не в соблюдении принципов обычной торговли, а совершенно в ином. Его цель — открыть новый обширный рынок для свободных капиталов Запада, доходы с которых будут пожинать только представители класса, поместившего свои капиталы, а не народы, как таковые. Империализм не терпит нормальных здоровых процессов приобщения народов к приросту мировых богатств; его цель — создание рынков для помещения капиталов, а не для торговли, вытеснение промышленности собственного народа максимальной дешевизной производства иностранного промышленности и закрепление политического и экономического господства одного определенного класса."
-----
-----
Соответственно, вопросы:
1. Сбылся ли этот прогноз?
2. В рамках какого подхода (знания) он сделан?
3. Актуален ли этот подход сейчас?
P.S. Принимаются примеры сбывшихся прогнозов в рамках социальных наук.
