scharapow_w

...майор Денинг на страницах «Армейского Трехмесячника» противопоставляет французской идее полной войны — идею войны-гверильи (Guerilla Warfare): «В настоящее время перспективы больших войн отдаленны и маловероятны; наоборот, военной мысли надо готовиться к войне совсем другого типа, а именно — к войне-гверилье. Вот — самый современный из стратегических терминов. К сожалению, он до сих пор мало известен и понимается крайне расплывчато и туманно. Под этим термином одни понимают «малую войну», другие — «войну партизанскую»; третьи — «гражданскую войну». Но все эти определения ничего не определяют. Они ничего не говорят о самих военных свойствах этой войны, об ее характере, о приемах ее тактики, об особенностях ее стратегии, о содержании ее военно-политической работы. А, между тем, вопрос о гверилье назревает все больше и больше при современных политических условиях. Именно с этим типом войны придется иметь дело. И военной мысли необходимо, наконец, сосредоточиться на гверилье в ее современной обстановке и с ее современным техническим вооружением».

Многие смешивают представление о гверилье с представлением о малой войне. Денинг определяет гверилью, как войну, где «бойцы слабейшей стороны, или так называемые гверильясы, не образуют постоянных организованных войсковых соединений, соединяются только временно для выполнения данной задачи, и по выполнении ее снова исчезают в массе населения» Если гверильясы образовали постоянные войсковые части, то сама гверилья сейчас же теряет свой основной характер и превращается в «малую войну». Бурская война началась как малая волна и окончилась гверильей. Французские кампании в Марокко и в Сирии были малой войною. Ирландская война 1919-1921 года явила собою образец чистейшей гверильи.

Тактика сильнейшей стороны во время гверильи до сих пор всегда обосновывалась на использовании сильных и подвижных войсковых масс, которые действовали по определенным линиям и постепенно охватывали неприятельскую страну. Если эта территория слишком велика, то ее постепенный охват невозможен, и тогда сильнейшая сторона должна выжидать, когда гверильясы, увлеченные своими успехами и воображая себя достаточно сильными, организуются в крупные соединения; тогда эти соединения должны явиться объектом удара. Тактика гверильясов, наоборот, состояла всегда в том, чтобы действовать разрозненно. Но их постоянной ошибкою бывало то, что они теряли хладнокровие и пытались закончить войну, организуя из себя крупные войсковые части. Гверилья тогда превращалась в малую войну, и сильная сторона неизменно одерживала победу.

Непременным условием гверильи всегда была суровость и жестокость, проявлявшиеся с обеих сторон. В настоящее время это условие изменилось к невыгоде сильнейшей стороны (характерно, что Денинг называет сильнейшую сторону — «интервентом» и операции сильнейшей стороны — «интервенцией»). В настоящее время интервенту нельзя уже будет применять той жестокости, которая применялась раньше. Общественное мнение в стране интервента этого не потерпит, какую бы жестокость ни применяли сами гверильясы. При современных социальных условиях народ интервента не позволит своему правительству применять «варварских приемов при интервенции». Гверильясы же несомненно будут их применять. Кроме того, на стороне гверильясов теперь будет новое оружие, а именно — политическая пропаганда, которую гверильясы направят против армии и против тыла самого интервента (здесь Денинг под словом «тыл» подразумевает и даже проговаривается словом — «отечественный фронт интервента»).

Автор категорически утверждает, что самая задача гверильи в настоящее время совершенно видоизменилась. Раньше гверильясы возлагали надежду на систему «булавочных уколов» для деморализации и истощения личного состава сильной стороны. В настоящее время гверильясы будут возлагать надежду на затяжку войны и на финансовое истощение интервента. Главным объектом нападения для гверильясов явятся материальные средства интервента: его склады, поезда, мосты, дороги, запасы и пр. Интервент в настоящее время будет обладать весьма могущественным оружием, но это оружие очень дорого и требует очень ценных запасов. Стремясь к финансовому истощению противника, гверильясы будут затягивать войну и все время стараться наносить интервенту, главным образом, — материальный ущерб. Именно в этом заключается ахиллесова пята интервента в современной гверильясской войне. В 1921 году ирландские гверильясы применяли именно этот метод, и как-раз им-то и добивались наибольших успехов. Склады интервента при теперешних условиях очень громоздки и чрезвычайно уязвимы для нападения со стороны населения, которое, будучи достаточно гверильясизировано, может наносить интервенту колоссальные потери.

Следующей выгодою для современных гверильясов является мощное развитие техники изготовления бомб, автоматических пистолетов и взрывчатых веществ. Все эти новые роды оружия заключают в себе огромную потенциальную боевую мощь при малом объеме. Их легко прятать и легко опять доставать, когда понадобится. Они отвечают в полной мере основному принципу гверильи — быстро сосредоточивать вооруженную силу для данной операции и столь же быстро ее рассредоточивать по окончании операции.

Современное развитие техники доставляет, с другой стороны, некоторые преимущества и для интервента: механический транспорт увеличивает подвижность войск (впрочем, опыт ирландской гверильи показал, что при достаточной энергии, предприимчивости и смелости, гверильясам обыкновенно удается так основательно портить дороги и мосты, что подвижность механизированной армии интервента здесь значительно уменьшается); беспроволочный телеграф облегчает службу связи в армии сильной стороны и во многих случаях позволяет чрезвычайно быстро сосредоточиваться для отпора гверильясам; мощь современного автоматического оружия дает возможность во многих случаях довольствоваться сравнительно меньшими силами.

Сопоставляя все выгоды и невыгоды современного военного экипирования при гверилье, майор Денинг утверждает, что теперешняя обстановка будет все-таки гораздо выгоднее для гверильясов, чем она была при условиях прежней военной и политической техники.

Автор разбирает условия гверильи на: 1) небольшом и замкнутом театре, 2) на театре больших пространств и 3) на театре с большой плотностью населения и с крупными городами. Самой выгодной системою для небольших театров является система, которую Китченер осуществлял при войне в Оранжевой республике, а именно система постепенного захвата территории; при наличии крупных сил и значительных материальных средств у интервента война заканчивается сравнительно быстро. Захваченная территория укрепляется при помощи сооружения блокгаузов и затем исследуется при помощи полиции. На театре больших пространств этот способ, конечно, неприменим; здесь приходится использовать этот же способ, но не целиком для всей страны, а для определенных ее районов. Гверилья тут не может быть законченною быстро, и военные операции затягиваются обычно на долгое время; при достаточной энергии, изобретательности и настойчивости гверильясов успех интервента далеко не всегда может считаться обеспеченным. Особенно трудною для сильной стороны является гверилья в местности, где имеются крупные города, в роде, напр., Дублина в Ирландии. Здесь гверильясам открывается легкая возможность для политической пропаганды и для производства террористических актов. Главная работа у интервента выпадает тут на долю полиции; военные же действия сводятся главным образом к рейдам на подозрительные или скомпрометированные местности и участки территории. Командование интервента должно все время иметь в виду то обстоятельство, что здесь никоим образом нельзя раздражать населения; если войска интервента во время производства своих операций будут восстанавливать население против себя, то она только сыграют на руку гверильясов, так как этим они будут укреплять базу своего противника, увеличивать численность гверильясов и облегчать их работу политической пропаганды. Если, наоборот, командованию интервента удастся привлечь симпатии населения на свою сторону, то положение гверильясов сразу станет катастрофически-ослабленным. Это соображение является основным во всей «стратегии» гверильи.

Выбор наиболее подходящего к местным условиям образа действия, введение в дело сразу значительных сил, своевременное объявление военного положения и — особенно — широчайшее и самое всестороннее развитие разведочной службы (на последнем Денинг настаивает на всех страницах своего труда) — таковы основные принципы ведения войны против гверильясов.

Денинг, конечно, не претендует на то, чтобы охватить полностью все стороны вопроса о гверилье с ее тактикой, стратегией и военно-политической работою. Его цель заключается только в том, чтобы обратить внимание военных писателей на необходимость подумать и поработать над этой новою темою, которая при современных условиях настойчиво требует детального и всестороннего освещения.

Идея Денинга о «войне-гверилье» противопоставляет себя идее генерала Жиро о «полной войне», и в этом противопоставлении развертывает новый путь для исканий современной военной мысли.

Доливо-Добровольский Б. В зарубежных армиях (обзор) // Война и революция. 1927. № 4. С. 165-167.

paul-atrydes.livejournal.com/97980.html

Crossposts: https://scharapow-w.livejournal.com/553440.html

О ВОСПОМИНАНИЯХ УЧАСТНИКОВ ВОЙНЫ

ЗАМЕТКИ ИСТОРИКА

В своих выступлениях на страницах «Красной звезды» писатель Константин Симонов поднял актуальные вопросы, связанные с воспоминаниями участников войны. Мне, как историку, также хотелось высказать некоторые свои соображения по этому поводу.

Никто, конечно, не будет возражать против того, что воспоминания участников войны — это документы большой важности и к ним следует относиться со всей серьезностью. Только тот, кто участвовал в войне, кто пережил ее, кто видел ее своими глазами, способен наиболее полно, ярко и достоверно передать и запечатлеть в произведениях литературы, искусства, в военно-исторических трудах героический подвиг советского народа и его армии.

Декабрист Ф. Н. Глинка — участник Отечественной войны 1812 года — писал: «Один только историк-самовидец может описать каждое воинское действие столь живыми красками, так справедливо и так обстоятельно, чтоб читатель видел ясно, как пред собственными глазами, стройный ряд предшествовавших обстоятельств каждого сражения, видал бы самое сражение». И, обращаясь к историку, Ф. Глинка призывал: «Опиши героев бывших, и тогда история твоя родит героев времен будущих».

Именно об этом пишет К. М. Симонов, справедливо ратуя за то, чтобы собрать воедино коллективную память участников войны и сделать ее достоянием народа. И мне хочется присоединиться к голосу писателя, поддержать его практические рекомендации об организации помощи авторам воспоминаний, об активизации этой работы и о разумном использовании ее результатов.

Воспоминания — это не только мемуарное литературное произведение, но и важный военно-исторический источник. И в этом — их наибольшая ценность. Историк Великой Отечественной войны, исследующий отдельные бои, сражения, операции, сплошь и рядом сталкивается с такими трудностями, которые без помощи непосредственного участника событий он не в состоянии преодолеть. Если на вопрос, как протекал тот или иной бой, та или иная операция, он находит ответы в документах, отложившихся в архивах, то на вопрос, почему именно эти события развивались так, а не иначе, историк зачастую не находит ответов. И отнюдь не потому, что ответы на эти вопросы находятся где-то в недоступных сейфах. Нет. Они хранятся в памяти непосредственных участников боев и сражений.

Как известно, многие решения принимались на поле боя, в ходе операции, распоряжения и приказы отдавались устно, по телефону и не всегда затем фиксировались в документах. Никакая документация не в состоянии полностью воспроизвести и воссоздать действительную картину происходивших событий, передать характер, напряженность, так сказать, «дух» боя и сражения.

Этого можно достичь лишь в сочетании и сопоставлении документов и воспоминаний непосредственных участников событий. Лишь тогда боевые действия приобретают конкретный характер со всеми специфическими их особенностями, присущими только данному бою, данной операции. Выступая перед слушателями и преподавателями Военной академии имени М. В. Фрунзе, Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский говорил: «Не располагая свидетельствами организаторов и руководителей операций, наши военные историки часто не могут по имеющимся документам с достаточной полнотой восстановить действительную картину тех или иных событий. Поэтому, к нашему огорчению, бывает и так, что авторы, вольно или невольно, настолько «обобщают и приглаживают» события, что живые участники их подчас не могут узнать операции, не всегда находят в таких описаниях события и факты, которые имеют иногда исключительно важное значение».

И это действительно так. В исторических описаниях операций, в том числе и таких крупнейших, как Московская, Сталинградская, Курская, Белорусская, Берлинская, и других есть еще много «белых пятен». Причем остаются невыясненными наиболее принципиальные вопросы, связанные с подготовкой, планированием и организацией операций, т. е. такие вопросы, которые характеризуют творческую, напряженную деятельность наших полководцев и военачальников, раскрывают процесс развития советского военного искусства. Воспоминания активных участников войны, и прежде всего воспоминания наших военачальников, могут восполнить этот пробел. Они способны обогатить военную историю живым рассказом о фактах и событиях, им известных и ими пережитых.

Здесь мы подходим к тем вопросам, которые так часто задавались участниками войны не только писателям, но и нам, историкам: «Как писать воспоминания? О чем писать и о чем не писать? Что считать главным?».

Единого рецепта здесь, конечно, нельзя предложить. Каждый может писать по-своему, но не забывая о том, что писать надо грамотно, исторически правдиво. Вполне правомерно говорит К. Симонов, что пишущим потребуется помощь и опытных, и молодых писателей, полезны будут им и литературные консультации, а также привлечение слушателей и выпускников филологических и журналистских факультетов университета для литературного редактирования воспоминаний. Такая помощь со стороны писателей и журналистов желательна, и она будет, безусловно, полезной. Но, на наш взгляд, это не главное. Да к тому же опубликованные в Военном издательстве книги-воспоминания в своем большинстве не вызывают беспокойства с литературной стороны. Скажем больше: некоторые из опубликованных воспоминаний настолько литературно отработаны, в них введены такие «красивые» обороты и диалоги действующих лиц, что читаешь книгу и забываешь, что ее писал боевой генерал, а не писатель.

Если ознакомиться с опубликованными книгами и статьями-воспоминаниями, то не трудно выделить две основные формы, два стиля, получивших наибольшее распространение в нашей военно-мемуарной литературе. Одни авторы стремятся облечь свои воспоминания в форму литературно-художественного произведения, а другие — придать им характер военно-исторического исследования, пытаясь подробно, в хронологической последовательности, с привлечением архивных документов и ссылками на них изложить события, свидетелями и участниками которых они были. Получается некая разновидность произведения полумемуарного, полуисторического характера.

Возникает вопрос: следует ли военному человеку, пишущему воспоминания о войне, приспосабливаться к стилю писателя или к стилю историка? Думаю, что не следует. Надо оставаться самим собой — военным специалистом и излагать явления, факты и мысли своим профессиональным почерком.

К. Симонов высказал ряд полезных советов о том, как нужно писать воспоминания. Но при этом следует подчеркнуть и другую сторону вопроса — о чем писать. Ценность военных мемуаров — в личном восприятии военных событий, в их анализе и оценке. Воспоминания участников войны — это не биографии пишущих, а произведения, имеющие научно общественный интерес. Они должны помочь всесторонне раскрыть и познать определенные, конкретные военно-исторические события, дать возможность не только прочувствовать, но и глубоко осмыслить причины успеха или неудач операции и боя.

Можно было бы и не останавливаться на этих, казалось бы, само собой разумеющихся положениях. Но опубликованные воспоминания активных участников войны и рукописи, в большом количестве поступающие в «Военно-исторический журнал», заставляют серьезно задуматься об общей направленности военно-мемуарной литературы.

Задуматься потому, что многие военные авторы воспоминаний в угоду занимательности вместо серьезного размышления над пережитым и виденным увлекаются описанием, может быть, и интересных, но малозначительных эпизодов, стремятся подробно передать встречи, переговоры, беседы с высшими военачальниками и подчиненными, отводя им значительное место.

Автор таких воспоминаний, не имея возможности теперь, спустя много лег, вспомнить в деталях многочисленные встречи и беседы, вынужден сочинять их, часто прибегая в этих случаях к услугам литературного редактора, фамилия которого, чуть ли не как соавтора, помещается на обороте титульного листа. Понятно, что такое сочинительство не улучшает воспоминаний, а лишь обесценивает их, лишает их самого существенного, самого главного — правдивости. Отсюда непременное правило для пишущих воспоминания: писать лишь о тех событиях, непосредственным участником которых он был, лишь о том, что он видел сам, что пережил и что имеет историко-познавательный или военно-научный интерес.

Вот почему правильные ответы на вопросы: «Как писать воспоминания? О чем писать и о чем не писать?», приобретают не только методологическое, но и важное научное значение. Здесь, кроме литературных консультаций, большую помощь авторам должна оказать военная печать конкретным критическим разбором выходящей военно-мемуарной литературы. Но пока что она стоит в стороне от этого важного дела. Давно уже изданы воспоминания Маршала Советского Союза А. И. Еременко «На Западном направлении», Маршала Советского Союза В. И. Чуйкова «Начало пути», генерал-полковника Н. П. Пухова «Годы испытаний», генерал-лейтенанта Н. К. Попеля «В тяжкую пору», генерал-лейтенанта П. Г. Кузнецова «Дни боевые» и др. но обстоятельных рецензий на эти книги (за исключением книги «На Западном направлении») до сих пор не было ни в журналах, ни в газетах (в том числе, к сожалению, и в «Красной звезде»). Между тем критический разбор был бы весьма полезен и написавшим свои воспоминания, и тем, кто над ними еще трудится. А последних немало. Только в этом году Военное издательство, например, планирует опубликовать воспоминания Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова, Маршала авиации С. А. Красовского, генерала армии А. В. Хрулева, генерала армии С. Г. Поплавского, генерал-полковника И. В. Болдина, генерал-лейтенанта И. С. Стрельбицкого, адмирала А. Г. Головко.

Константин Симонов выдвинул ряд практических предложений по улучшению подготовки и издания военно-мемуарной литературы. Как бы хотелось, чтобы они не повисли в воздухе, а стали, допустим, предметом обсуждения в Главном Политическом Управлении. Может быть, не все из того, что предлагает К. Симонов, приемлемо. Но в его предложениях есть основа для делового разговора. В частности, почему бы не организовать помощь тем участникам войны, которым есть что рассказать, но по различным обстоятельствам они не имеют возможности сами изложить свои мысли и воспоминания на бумаге. Необходимо создать кабинеты стенографической записи и консультационные пункты при Военном издательстве, Центральном Доме Советской Армии или Центральном Музее Советской Армии, при окружных Домах офицеров. Наконец, к этому делу следует привлечь военно-исторические секции военно-научных обществ (ВНО).

Заслуживает всяческой поддержки мысль, высказанная тов. Симоновым, об организации специального отдела (Рукописного фонда) при Архиве Министерства Обороны СССР, где бы хранились неизданные рукописи воспоминаний участников минувшей войны. Следует начать хотя бы с того, чтобы собрать в одно место неопубликованные рукописи воспоминаний участников войны, хранящиеся в различных учреждениях и ведомствах: в Институте истории Академии наук СССР, в Отделе истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, в военно-историческом отделе Генерального штаба, в издательствах и редакциях журналов.

Рукописи воспоминаний, сосредоточенные в одном месте, дадут возможность писателям, историкам и всем, кто интересуется историей Великой Отечественной войны, знакомиться с ними и изучать их. Кроме того, представится возможность сгруппировать рукописи по отдельным периодам, этапам и операциям и затем издавать их в виде тематических сборников, таких, например, как «Воспоминания участников битвы под Москвой». «Воспоминания участников битвы под Сталинградом» и другие.

Словом, мы ведем речь о том, чтобы на воспоминания участников воины было обращено самое пристальное внимание. Ведь эти драгоценные рукописи, так же, как и архивные документы, мы обязаны хранить и беречь как непосредственное свидетельство героического подвига советских людей в годы минувшей войны.

Полковник П. ЖИЛИН, доктор исторических наук.

Красная звезда. 1960. 25 мая (№ 123).

Crossposts: https://scharapow-w.livejournal.com/552697.html

4. ГЕРМАНИЯ. Версальский договор сдавил горло Германии и поставил ее армию в исключительно трудные экономические и политические условия. Будущая война с сильными противниками потребует от Германии конницы, организованной по последнему слову техники, а быстро возрастающее экономическое благосостояние Германии, очевидно, вполне это позволит. При наличии хорошо подготовленных кадров и военизированного населения, опытного руководства и традиций, армия Германии, а также и конница, могут представлять для своих противников очень серьезную и вполне современную боевую силу. Поэтому то большое расхождение «ножниц» — между фактическим состоянием нынешнего рейхсвера и его конницы и тем, что предполагается при обучении и в уставах, не является проблематичным и не имеет того глубокого характера, который мы отметили в румынской и увидим в турецкой конницах; экономические возможности страны коротким напряжением сил могут устранить отмеченное расхождение и дать необходимые коннице средства. Германская конница выступив на войну 1914—18 гг., сохраняя все традиции рыцарства и кастового кавалерийского воспитания. В процессе войны экономические факторы и численный недостаток пехоты заставили германское командование пользоваться конницей в пешем строю. К началу 1918 года вместо 11 шестиполковых кавалерийских дивизий осталось всего 3 и 5 отдельных кавалерийских бригад, причем все 3 кавалерийские дивизии находились на восточном фронте, а вся остальная кавалерия была спешена, и люди переводились в пехоту. Поэтому какого-либо существенного опыта, кроме несомненного факта, указывавшего на крайне ограниченную огневую силу конницы, германская кавалерия вынести из империалистической войны не могла. Германский кавалерийский устав 1923 года, построенный на опыте этой войны, указывает, что главную роль в бою ныне играют два основных элемента современной тактики кавалерии — огонь и подвижность. Поэтому одновременно с обучением кавалериста конному строю его необходимо обучать пешему, огневому бою. Именно такой и только такой взгляд оформился в германских военных кругах после изучения опыта войны. Теоретически отношение германских военных кругов к кавалерии тесно связано с общей военной доктриной Германии. Царящее убеждение о маневренности будущей войны определяет ценность кавалерии, как наиболее подвижного рода войск. В условиях маневренной войны замена конницы какими-либо иными войсками (в том числе и моторизованными) не дает того эффекта, который в состоянии дать конница. Ибо в то время, как наиболее вероятный соперник конницы — моторизованные части обладают только большой скоростью, кавалерия совмещает в себе и скорость (быстроту движения) и подвижность (маневренность). В условиях позиционной войны, которую однако немцы не предполагают вести, кавалерия не сможет сохранить всю ценность по той причине, что ее маневренная способность окажется ненужной и в этих условиях она с успехом может быть заменена моторизованными войсками. Казалось бы, что подобные Взгляды не должны вызывать изменения тактики конницы и способов ее использования на театре военных действий. Однако на практике немцы остаются, с одной стороны, под сильным влиянием условий позиционной войны, а с другой — сильно подпадают под влияние развивающейся техники. «С развитием мощи огневых средств» — пишет пользующийся исключительным авторитетом в военных кругах Германии генерал фон-Зект — «период применения в бою крупных кавалерийских соединений прошел»... Кавалерия, пользуясь своей маневренностью, должна как можно ближе подойти к противнику на коне, после чего вступить в пеший бой (отсюда так называемое «подвижное ведение боя»). «С того же момента, когда кавалерист покинул коня, он превращается в пехотинца» (Зект)... отсюда — «на обязанности кавалериста, как такового, остается только разведка и использование успеха (преследование)»... (фон-Кейзер).

Вот те взгляды, которые служат в качестве руководящих указаний для практического использования и работы германской кавалерии в данное время. (Генерал фон-Зект эти указания давал, будучи командующим германской армией, а ген. фон-Кейзер — инспектором кавалерии.)

Поэтому вполне естественно преломление уставных положений, часто с идейной стороны весьма схожих с нашими, под углом практического использования кавалерии в качестве «ездящей пехоты» и то предпочтение, которое оказывается в тактике конницы пешему бою. Несомненно также и то, что перенесение центра тяжести кавалерийской тактики на пеший бой диктуется развивающейся техникой в армиях западных соседей Германии. Несмотря на отрицание немцами возможности боевого применения броневых моторизованных соединений крупного масштаба (по Фуллеру), они допускают возможность широкого использования новейшей техники в будущей войне, почему и полагают невероятной возможность крупных кавалерийских сражений, считая одновременно совершенно необходимым настолько «механизировать», и «моторизовать» конницу, чтобы огневая сила кавалерийской дивизии приближалась к силе пехотной дивизии (3 кав. бригады, моторизованный арт. полк и полк моторизованной пехоты, с которой коннице часто придется встречаться на поле боя).

Расхождение теоретических взглядов с практической действительностью не вызвало у германского военного командования разномыслия в отношении использования и тактики конницы. Практика мирного времени выработала почти определенную кавалерийскую доктрину. Сущность последней в данное время сводится в общих чертах к следующему.

Крупные кавалерийские сражения в будущей войне, в условиях непрерывно растущего развития техники, мало вероятны. Кавалерийские атаки возможны в рамках соединения, не превышающего численностью эскадрона.

Конница сохраняет свою ценность для будущей войны в качестве быстроподвижной, способной на глубокий маневр боевой силы, с помощью которой командование может быстро придать устойчивость участку фронта (флангам), подвергающемуся угрозе удара, препятствовать маневру (обходу, преследованию) противника и развить достигнутый успех до полной победы.

Конница является незаменимым родом войск для разведки, которую она осуществляет в тесном взаимодействии с авиацией, дополняя н уточняя добытые последней данные.

Для выполнения этих задач конница должна обладать большой огневой мощью, не теряя своей маневренности. Наиболее крупным кавалерийским соединением должна быть дивизия, снабженная новейшими техническими боевыми средствами и по своей огневой мощи близкая к силе пехотной дивизии, с тем, чтобы она в бою могла противостоять последней.

Тактика конницы заключается в перемещении на коне и в боевых действиях в пешем строю. Изложенная вкратце кавалерийская доктрина, конечно, имеет свое определенное выражение и в проектах тех организационных форм, которые представляются германцам наиболее современными и соответствующими реальным условиям страны. Предполагаемая кавалерийская дивизия, в своем организационном составе, содержит многие виды современной техники и предполагает придачу усиливающих огневых и технических средств. Ударная сила такой дивизии достигает 3 000 сабель, а огневая — до 3 500 винтовок и карабинов, 402 пулеметов (легких и тяжелых), 12-15 бронемашин, 24 легких пушки, 8 гаубиц, 4 тяжелых пушки и 18 противосамолетных орудий. Все части дивизии очень подвижны, но, в основном, рассчитаны для действий на культурном театре, с большим количеством шоссейных и грунтовых дорог. В случае перехода на менее культурные театры часть приданных огневых и технических средств отпадает, почему подвижность дивизии увеличивается, но огневая сила уменьшается. Если, учитывая все сказанное, более глубоко познакомиться с официальными взглядами германцев, то очень часто поражают слишком широкие формулировки их кавалерийского устава, на первый взгляд не оправдываемые специальным характером последнего. Таковы например: порядок спешивания, порядок расчленения и подготовка полка. Единственное объяснение этому явлению можно найти в характере самой тактической доктрины германцев. Простота строевых форм хороша и необходима при кратких сроках обучения, но она не всегда удобна для подготовки конного строя, требующего легкости и поворотливости. Из отдельных моментов, заслуживающих быть отмеченными в германском кавалерийском уставе, является большое внимание к мерам противодействия воздушному противнику и его техническим наземным средствам. Выше были приведены слова инспектора кавалерии германской армии, что на «обязанности кавалериста, как такового, остается только разведка и использование успеха (преследование)». Это следует понимать не только в тактическом, но и в стратегическом смысле: германский полевой устав «Вождение и бой соединенных родов войск» 1923 года одной из важнейших задач стратегической конницы считает дальнюю (стратегическую) разведку, принципы организации и проведения которой, в общем, кроме отдельных норм для разведывательных органов, ничего отличительного от общепринятых представлений не содержат. Однако некоторые авторитетные авторы (Брандт) считают, что «участие в развязке сражения путем решительной атаки в бою в самую чувствительную для противника точку является главной задачей современной конницы» (Очерки современной конницы), и это совершенно правильно, ибо выполнение таких задач, как оперативная разведка, может во многих случаях быть возлагаемо и на армейскую авиацию. Чтобы закончить наш очерк основных идей германской конницы, остается сказать несколько слов о ее подготовке. Несмотря на определенную «огневую» установку, конной подготовке (а в ней — залог «подвижности» конницы) отведено очень большое внимание, и генерал Зект вполне основательно утверждает, что «обучение на коне должно стоять на первом месте». В связи с этим германское «Наставление по верховой езде» 1926 года дает очень тщательные и жесткие указания о порядке выездки молодой лошади и постановке ее в строй. Центральной идеей, положенной в основу всей системы подготовки, является возможное приближение к боевой действительности, а также внимание к действиям в расчлененных формах и ночным действиям, где требуется, чтобы эскадрон вел бой в темноте, на трудной местности и в расчлененном порядке и притом так, чтобы налицо была полная согласованность всех его частей и надлежащее управление ими. Заслуживает также особого внимания методическое требование технической организации и тренировки частей с теми средствами, которые предполагается в современном бою и которым германская конница сейчас не обладает. Таково в общих чертах положение германской конницы. Дать полную и вполне соответствующую действительности картину, при специфических условиях, в которых находится Германия, и в виду непрерывно развивающейся техники, — вряд ли возможно.

5. ТУРЦИЯ. Если взгляды на конницу Польши и Румынии, хотя и в различной степени, обнаруживают идейную зависимость от французских взглядов, то тактическая и оперативная деятельность турецкой конницы, судя по имеющимся сведениям, находятся всецело в кругу германских взглядов и германских уставов. Конница современной Турции, выросшая всего 6 лет тому назад в условиях тяжелой материальной обстановки и в процессе борьбы с греками, в короткий срок сумела выработать такие оперативные и тактические взгляды и приемы, которые вписали несколько славных страниц в историю современной конницы. В настоящее время регулярная конница турок, в основном, уже наметила свои организационные формы, вполне соответствующие современным требованиям, несмотря на свою относительную бедность в огневых и технических средствах и при наличии разнообразного и недостаточного вооружения. Турецкой коннице приходится помнить, в неизмеримо большей степени, чем румынской, что она не имеет за собой той экономической базы, которой располагают крупные государства Западной Европы, и что «недостаток некоторых боевых средств не должен убивать наступательного духа». Тем более странным является принятие германского устава, основная сущность которого — огневой бой и конь — является лишь средством для подвижности (подвижное ведение боя). Возможно, что причиной, обусловливающей подобные явления, служит не только особенность некоторых районов, в которых турецкая конница вела свои бои в период греко-турецкой войны 1921-22 гг., но и самый процесс создания этой конницы, включившей в свой состав значительное количество пехотинцев и первое время не имевшей даже специального кавалерийского вооружения (сабель и пик). Возможно, что отсюда выросла симпатия к германскому кавалерийскому уставу, несмотря на то, что собственные средства Турции вряд ли способствуют проведению этих германских взглядов. Мы не будем останавливаться на изложении взглядов турок на тактическую и оперативную деятельность конницы; эти взгляды дословно повторяют то, что содержится в германских кавалерийском и полевом уставах. Сказанное в такой же мере относится и к системе турецкой подготовки. Устав турецкой конницы имеет временный характер. Очевидно, в недрах конницы идет работа по его переизданию, и возможно, в недалеком будущем будет видно, в каком направлении эта работа выявится.

6. ЛИМИТРОФЫ (ЛАТВИЯ, ЭСТОНИЯ, ФИНЛЯНДИЯ и ЛИТВА). В начале статьи мы уже отметили характер современной конницы лимитрофов, поскольку можно судить по их военной литературе. Прибалтийские «страны» основным видом своих операций в будущей войне считают оборону на широком фронте. В зависимости от этих условий и в виду недостатка конских ресурсов, конница их вряд ли может иметь стратегическое значение. Уставы лимитрофов поэтому всегда почти предусматривают поддержку своих конных частей пехотой и различными подвижными огневыми и техническими средствами и считают, следуя германским уставам, что главной задачей конницы является разведка (как дальная, так и ближняя). Финская конница в зимнее время будет действовать совместно с отрядом лыжников, которые могут двигаться по дорогам, прикрепляясь к седлу всадников и для действия покидая дороги. Самая организация и техника разведывательной службы лимитрофов ничего оригинального собой не представляет и ведется по принципам германского устава. Движение возможно дальше ведется в конном строю, после чего происходит спешивание.

7. АНГЛИЯ. Англия, как «Соединенное королевство», слишком сложна, чтобы иметь однотипную по организации, тактике и оперативному применению конницу. Ее составные части, часто превышающие по территории и народонаселению метрополию, имеют совершенно отличный от последней характер на войну 1914 — 18 гг. Англия выбросила для стратегической деятельности на Европейский материк одну кавалерийскую дивизию 4-бригадного состава по 3 полка в каждой и затем, с началом войны, одну отдельную кавалерийскую бригаду в качестве армейской конницы. К марту 1918 года Англия имела 8 кавалерийских дивизий, из коих 5 английских (3 из них во Франции) и прочие на других театрах войны: в Палестине, Месопотамии и т. п. На европейском театре английской коннице пришлось работать в условиях, аналогичных с французами и немцами. Позиционный период войны здесь не дал места для ведения широких кавалерийских операций. Однако опыт в Палестине, в сентябре 1918 года, дал большие результаты, благодаря согласованию фронтальных и фланговых ударов и применению огневого боя на ряду с конными атаками. Последний источник опыта, несомненно, глубоко отразился в ныне действующем, временном, кавалерийском уставе. Однако происходящая в последнее время в Англии опытная проработка некоторых вопросов организации и подготовки конницы и последующая реорганизация таковой уже в значительной мере разошлась сейчас с уставными требованиями. Главные свойства конницы, по мнению английского устава, заключаются в способности быстро передвигаться и вести бой с движением вперед, в сочетании с огневой силой. Недостаток огневых средств, сравнительно с пехотой, должен компенсироваться конным маневром. Если противник не прикрыт преградой, то, несмотря на разрушительную силу современного огня, моральное воздействие конной атаки — огромно. В зависимости от обстановки, конница действует шоком или огнем, или тем и другим вместе, причем наилучшие результаты достигаются как раз «правильным сочетанием» огня и шока. Это понятие более или менее подходит к названию «комбинированного боя», который является правилом для англичан, неизвестен французам и односторонне понимается германцами (подвижное ведение боя у последних понимается главным образом в виде последовательной «смены» конных пешими действиями, с завершительным актом огневого характера). Атака в конном строю пехоты, по мнению англичан, возможна, и такие случаи чаще всего будут представляться для небольших частей, например, эскадрона. Формы действий конницы в конном строю в основе аналогичны тому, что имеется и в наших уставах. Что касается спешенных действий конницы, то официальные взгляды все время подчеркивают возможное сохранение подвижности, требующей, даже при оборонительных действиях, сохранять возможно больше подвижного резерва. В связи с подобными взглядами устав дает строевые формы, совершенно излишне регламентируя высшие кавалерийские соединения и увлекаясь резервными и сомкнутыми порядками последних. Вместе с тем, в предвидении конных действий, выделяется значение уступных (и эшелонных) форм как маневренных построений. Боевые действия конницы предусматривают широкие совместные упражнения с техническими средствами (бронемашинами, танками и авиацией), причем эти средства в официальной организации кавалерийских соединений метрополии и колоний отсутствуют и, очевидно, будут придаваться из каких-то общевойсковых источников. Большие экономические средства Англии делают возможной широкую опытную проработку различных вопросов организации и тактики конницы. Неудовлетворенная формами настоящей организации, Англия в последнее время ищет новых и прежде всего в направлении механизации и моторизации. Соответственно этому, организация английской конницы сейчас уже частично моторизована и имеет два типа: один — для конницы метрополии, с переносом возможно большей части носимого всадником на механическую повозку и с моторизованным обозом и пулеметными средствами; другой — для конницы колоний, более легкий и приближающийся к типу нашей конницы. Опыт маневров с моторизованными частями, очевидно, еще не окончен, но на маневрах в августе 1927 года получились очень интересные выводы. Маневр моторизованной бригады (в составе пулеметного батальона, моторизованной артиллерийской бригады четырехбатарейного состава, батальона танков, 2 рот бронеавтомобилей и одной роты танкеток, с прибавлением моторизованных частей связи и инженерных) против четырехполковой бригады конницы показал, что такая моторизованная группа хотя и занимала позицию противника, но не могла закрепляться там и быстро сбивалась конницей, которая очень хорошо пользовалась приданными ей мотоциклами. Взаимодействие конницы с танками также было неудачно, и уставные положения, в отношении применения танков, не соблюдались. Английские взгляды на оперативную деятельность носят следы островного положения метрополии; в числе задач отсутствует: прикрытие мобилизации, которое, очевидно, будет возлагаться на другие роды войск: морской и воздушный флоты. Остальные виды оперативной деятельности конницы, в целом, общепризнаны и особого интереса не вызывают. Касаясь подготовки английской конницы в целом, нельзя не отметить тех специфических условий комплектования (добровольчество), которые дают возможность получать квалифицированный состав и совершенно иначе вести с ним подготовку в течение длительного срока службы. В этом отношении английская, американская и германская конницы стоят в исключительном положении по сравнению с теми, кто комплектуется на основе обязательной воинской повинности. В вопросах пополнения и службы офицерского состава в коннице метрополии обращает внимание: привлечение учащейся молодежи и вневойсковая подготовка комсостава. Вопрос службы туземного офицерского состава в англо-индийских войсках еще не получил своего разрешения, и свободное продвижение туземцев вряд ли может быть решено в капиталистических условиях проведения национальной политики, несмотря на решение английского правительства «индианизировать» англо-индийскую армию. Таким образом, английская конница, в целом, не имеет еще вполне определившейся в данное время доктрины и стоит перед задачей согласовать идею моторизации с теми тенденциями, которые она принесла с палестинского и месопотамского театров и из тяжелых боев против немцев в маневренный период империалистической войны.

8. СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКИЕ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ. Гражданская война 1861 — 65 гг. вписала в историю конницы не одну славную страницу; широкая деятельность конных масс, оказывавших почти решающее влияние на судьбы некоторых операций, должна и поныне, несмотря на изменившиеся экономические и политические условия, быть памятной американским кавалеристам; участие САСШ в колониальных маневренных войнах и в постоянных столкновениях с индейцами могло только укрепить эти традиции. Участие в мировой войне, при вступлении Америки в европейскую бойню незадолго до ее окончания, вряд ли могло глубоко видоизменить взгляды американцев на тактику и оперативную деятельность их конницы. С другой стороны, при наличии своеобразного характера американского театра, очень похожего на наш, с его огромными пространствами и с небольшим количеством дорог (менее 4%), годных для постоянного моторного транспорта, и слабой сетью грунтовых путей, американская конница не может следовать тем выводам, к которым пришли ныне европейские конницы. Американская военно-научная мысль не соглашается с тем, что мировая война умалила роль и значение конницы; механические средства не могут заменить конницы (они только увеличивают боевую мощь последней и радиус ее действий), и решение в будущей войне попрежнему будет достигаться потом и кровью человека и лошади. Эта точка зрения вполне определилась как в организации, так и тактике северо-американской конницы. Однако в течение 1927 — 28 гг. в САСШ широко проводились не только опыты, но и техническая проработка совместных действий конницы с моторизованными огневыми и техническими средствами и даже переброска на грузовиках на дальнее расстояние небольших конных частей вместе с лошадьми. Анализируя принятые в САСШ взгляды на конницу, необходимо заранее иметь в виду одну очень характерную подробность, которая получила свое начало в период гражданской войны и в столкновениях с индейцами. Это — нелюбовь американских кавалеристов к холодному оружию и пристрастие их к револьверу. В настоящей организации конницы это явление получило свое материальное выражение в том, что кавалерийская дивизия в военное время имеет 9 000 револьверов и на обучение стрельбе из последних в мирное время обращено очень серьезное внимание. Формы конной атаки американцы понимают не только в виде быстрого движения вперед под прикрытием автоматного, пулеметного и артиллерийского огня, но и в виде быстрого движения, без поддержки прочих видов огня, кроме револьверного, вплоть до того момента непосредственной схватки, когда действуют уже холодным оружием. В этом смысле американская конница с большим правом может быть названа не «конницей холодного удара», но «конницей огневого удара на коне». В связи с последним следует понимать и то положение, что ценность конницы заключается в ее подвижности и в возможно быстрой переброске огня с одной позиции на другую. Подвижность составляет основную ценность конницы, и ее следует сохранять во что бы то ни стало, причем самый характер действий конницы зависит от обстановки; она может действовать в конном или пешем строю или сочетать оба вида действий вместе. Для частей выше эскадрона такое сочетание является типичным, тогда как упомянутую выше атаку с револьверным огнем части крупнее эскадрона применяют как исключение. При перечислении условий производства конных атак американцы предусматривают не только случаи внезапности, слабости или деморализации противника, но и один очень существенный момент: атаку во фланг или тыл противника, прикованного к местности превосходным огнем (или другими частями). Этот метод открывает большие возможности для современной конницы. В духе приведенных положений рассматривается также атака в спешенном порядке: возможное сохранение подвижности является и здесь основным правилом. Формы наступления и обороны американской конницы предусматривают такие группировки сил, при которых устанавливается: сковывающая и маневренная части и резерв; при обороне (как активной, так и пассивной) также сохранение возможно большей подвижности и более или менее глубокое эшелонирование (в зависимости от задачи и обстановки). Касаясь вопроса строевых форм конницы САСШ, необходимо признать, что эти формы довольно просты и дают возможность гибкого маневра как для мелких, так и для крупных частей. В вопросах оперативного использования конницы предусматривается широкая придача технических средств, но виды оперативной деятельности, за исключением завесы, оригинального ничего не содержат. Завеса предусматривается не только неподвижная, но и подвижная, чего не делает наш устав. Техника полевой службы американской конницы также ничего особенного не содержит, но большое внимание обращено на тренировку движения ночью в расчлененных порядках и на принятие мер против авиации противника. Последняя проблема была предметом специальных маневров конницы и авиации. Изложенные выше взгляды на тактику и оперативную деятельность конницы требуют определенного массирования последней и объединенного руководства ею. Поэтому в САСШ предусматриваются корпусные соединения и объединенное управление всей конницей в руках «начальника кавалерии» как в мирное, так и в военное время, а сама конница содержится в количестве 8,6% по отношению ко всей армии. Большое внимание, которое северо-американская армия отводит своей коннице, тесно связано с системой подготовки ее командного состава. Несмотря на благоприятные условия комплектования (добровольчество), принятая схема подготовки и переподготовки построена очень целесообразно и предусматривает систематическое освежение знаний и усовершенствование по различным категориям. Широко организована также и подготовка милиционной конницы и командного состава запаса посредством заочного обучения (заочные курсы). Кавалерийская школа по своему масштабу располагает рядом приданных кавалерийских частей и огневых и технических средств (бронемашины и авиация) и представляет настоящую лабораторию конного дела. В вопросах подготовки различных категорий солдат и унтер-офицеров американская конница, отводя много места их технической и полевой подготовке, не забывает «воспитания кавалерийского духа» и сохранения кавалерийских традиций. Вопросам стрелкового дела, особенно стрельбе из револьверов, отводится очень большое внимание. Итак, северо-американская конница, судя по изложенному, заслуживает нашего самого пристального внимания и изучения.

Теперь мы можем сделать общие выводы. Чем характеризуется положение конницы в главнейших армиях западных капиталистических стран и САСШ? Прежде всего большинство конниц живет еще по временным уставам и не все имеют свои собственные «доктрины». Организация большинства современных конниц не имеет законченного характера, у одних — в силу производства различных опытов с механизацией и моторизацией, а у других — в силу экономических мотивов. В соответствии с этим, взгляды одних (Франция, Германия, Румыния, Турция и лимитрофы) определенно направляются в сторону пешего боя, другие (Америка, Англия и возможно Польша) — в сторону конных действий и конного боя, понимаемого чаще всего в виде сочетания действий огневых и конных. Сам читатель увидит, что данная в начале нашего предисловия группировка с формальной стороны — со стороны содержания имеет другой характер. Что же представляет собой по сравнению с конницами иностранных армий наша Красная конница? — Мы сейчас подошли к выпуску своих постоянных уставов. Мы внимательно продолжаем изучать боевой опыт, который получили за время империалистической и гражданской войны, и то, что имеется целесообразного в опыте других. Мы не открываем ничего нового и не смотрим на других, как на заблуждающихся. Каждое государство, если оно самостоятельно, строит себе то, что диктуется его физическими, экономическими и политическими средствами. Наша основная постановка следующая:

1. Конница, правильно организованная, обеспеченная в соответствии с современными требованиями техническими средствами и правильно подготовленная к несению боевой работы, является могучим самостоятельным родом войск, способным к выполнению крупных оперативных и тактических задач.

2. Успешность выполнения указанных задач достижима лишь при использовании конницы в крупных соединениях и при умелом руководстве их действиями, образцы которого дает нам история нашей гражданской войны.

Распыление конницы для выполнения мелких задач недопустимо, так как это лишает командование возможности в нужный момент могучим конным кулаком довершить разгром врага, потрясенного другими войсками.

3. Установившийся способ оценки боевой силы кавалерийской части исключительно по признаку огневой мощи ее штатных технических средств и численности спешенных бойцов (штыков), не является правильным. Этот способ не учитывает основные свойства конницы — ее быстроту, подвижность и, отсюда, большую маневренность боевых порядков и огневых средств частей конницы. Эти свойства и способность наносить сокрушительный удар в конном строю дают каждой кавалерийской части огромное превосходство над равнозначащей ей по силе огня стрелковой частью.

4. Мощь конницы, слагающаяся из перечисленных выше ее свойств и способности наносить могучие удары в конном строю, в сочетании с могучим огневым воздействием на противника, позволяет ей самой создавать благоприятную обстановку для его разгрома и уничтожения. Это делает конницу независимой при выполнении ею многих оперативных задач.

5. Однако, при учете мощи и самостоятельности конницы, целесообразность и продуктивность ее использования даже крупными массами, как указано выше, требует, чтобы на конницу возлагались преимущественно те задачи, которые, кроме нее, никакими другими войсками не могут быть выполнены или выполнение которых другими войсками по обстановке затруднительно и не даст надлежащего успеха.

6. В соответствии с указанным, при совместных действиях крупных конных сил с другими войсками, недопустимо использование конницы для выполнения тех задач, которые могут быть решены стрелковыми частями с большим успехом и меньшими затратами живой силы.

При выполнении конницей специальных задач в этих условиях (совместные действия с другими войсками), все роды войск, особенно пехота и артиллерия, обязаны подготовить и обеспечить коннице выполнение первых этапов ее боевой работы для наибольшего сохранения ее живых сил, памятуя, что конница, сохранившая эти силы, своими последующими действиями (развитие прорыва, преследование противника, удары по его флангам и тылу и т. д.) окажет своим войскам наибольшее содействие для выполнения общей оперативной задачи.

Говоря кратко, при совместных действиях все роды войск помогают коннице тактически, последняя свое содействие им осуществляет оперативно.

Crossposts: https://scharapow-w.livejournal.com/551775.html

Предисловие к сборнику "Конница иностранных армий" (М., 1929).

Настоящий сборник имеет задачей дать нашему командному составу сведения о взглядах западно-европейских капиталистических армий и Северо-американских соединенных штатов на тактическую и оперативную деятельность конницы. В таком виде наш сборник является первым опытом; до него отрывочные сведения по этим вопросам можно было найти только в отдельных трудах нашей военной периодической литературы. Потребность в выпуске подобного сборника в данное время — бесспорна: мы уже прошли тот период черновой учебы, когда разнообразие и разнохарактерность чужих идей и методов, выросших на другой почве, отличной от наших современных условий, являлись только помехой в проведении прямой линии нашей работы. Сейчас мы стоим накануне окончательного выпуска серии наших постоянных кавалерийских уставов, которые, соответственно нашим экономическим и политическим условиям, дают общую сводку положений и требований, определяющих нашу тактику и стратегию. Наличие своих кавалерийских уставов, стоящих на уровне современности, даже по признанию наших вероятных противников, и почти 6-летний опыт учебной работы по подготовке конницы, дали нам твердые основы для дальнейшей самостоятельной работы. Широкое ознакомление нашего командного состава кавалерии с формами боевого применения к-цы западно-европейских стран и Америки настоятельно необходимо, при обязательном, конечно, учете тех условий, на которых эти формы выросли. Подобное ознакомление даст не только сведения о том, что и как думают делать наши соседи и возможные противники, но увеличит тактический кругозор и будет способствовать развитию тактического мышления.

В статьях настоящего сборника, несмотря на различие, обусловленное той или иной индивидуальностью их авторов, сделана попытка выдержать одну общую схему: 1) краткие сведения по организации, комплектованию и ремонтированию иностранных конниц, с целью избежать параллельных справок в других трудах и рельефнее осветить тактический смысл организации и материальную форму последующих тактических положений; 2) принятая система подготовки конницы, ее комсостава, рядовых, унтер-офицеров и частей; 3) взгляды на оперативную деятельность и 4) тактика конницы (бой подразделений, частей и соединений).

Значительная часть содержания предлагаемых статей опирается на официальный (уставной) материал, но так как большинство иностранных конниц имеет «временные» уставы, то эти официальные взгляды в некоторых случаях далеко отстали от тех нововведений и усовершенствований, которые имеют место в настоящее время в армии. В виду этого в отдельной главе даются характеристики и изложение мнений наиболее крупных военных писателей и тех опытов, которые в данной стране имели руководящее значение. Необходимо отметить, что в некоторых странах авторы, выступающие с критикой различных официальных положений, принадлежат зачастую к лицам очень авторитетным и близко стоящим к руководящим верхам; это обстоятельство заставляет рассматривать их пожелания как то направление, в котором может пойти и официальная работа. Такой литературный материал, в настоящем сборнике, в некоторых странах дается в более живой и непосредственной форме с тем, чтобы перед читателем создать картину более близкую к действительности. Что касается общей оценки предлагаемого материала со стороны содержания, то не трудно заметить наличие нескольких довольно определенных типов конницы и типичных взглядов на нее, к которым примыкают ряд других, обычно второстепенных, стран, имеющих свои конницы. К категории руководящих и дающих тон остальным относится прежде всего Франция, Америка и Англия. Это те страны, которые принимали непосредственное участие в мировой бойне 1914 — 18 гг. и на военную доктрину которых глубокое влияние оказал позиционный принцип войны в силу развития техники. К категории вторых относятся экономически менее самостоятельные и более слабые государственные единицы, образовавшиеся большею частью только в результате распада центральных европейских держав и получившие самостоятельность после военных потрясений. Физическое и экономическое состояние крупных капиталистических держав и степень их промышленного развития в настоящее время делают вполне возможным применение в широком масштабе тех разнообразных технических средств, которыми последнее время техника дарит армию. Наиболее сильное насыщение конницы техническими и огневыми средствами предусматривается этими странами тогда, когда они предполагают действовать в условиях сугубо культурных театров и при наличии сильно вооруженных техникой противников. При переходе к действиям на менее культурных театрах, конница этих стран получает пониженную, в смысле техники, организацию и другие методы ведения боя. В некоторых странах двойственность организации конницы носит явно выраженный характер (Англия). Что касается второлинейных стран и их конниц, то многие из них, находясь в прямой экономической и политической зависимости от крупных магнатов, в своей организации и тактике повторяют чужие идеи, не всегда даже сообразуясь со своими экономическими и политическими условиями. Наиболее серьезная и крупная работа по перевариванию того, что было заимствовано извне, сейчас происходит в Польше: ее промежуточное положение, характер театров, экономика и пр. заставляют создавать «свои» приемы на основе переработки руководящих французских взглядов. Интересно отметить факт очень значительного расхождения «ножниц» между организацией и тактикой конницы в Румынии и Турции: здесь подобное явление с трудом находит свое объяснение. Особняком стоят англичане и Соединенные штаты: наличие особенностей их театров, наряду с мощной экономической и технической основой, делают их конницы своеобразными и значительно отличными от их западно-европейских собратий. В частности, идея широкого конного маневра и широких конных действий в САСШ, при наличии технических и огневых средств, усиливающих основные свойства конницы, делают конницу Америки заслуживающей самого серьезного внимания и изучения. В настоящем сборнике почти не отведено места нашим ближайшим соседям на западной границе — лимитрофам (Финляндия, Эстония, Латвия и Литва). Эти «страны» содержат у себя незначительное количество конницы (в Латвии и Эстонии по 1 полку и в Финляндии — 2 полка) и не возлагают на последнюю каких-либо широких оперативных заданий. Боевое применение конницы в этих странах тесно связывается с действиями стрелковых корпусов и дивизий и может расцениваться преимущественно как корпусная и дивизионная конница. Независимо от последнего, отдельные лимитрофы обнаруживают определенную идейную зависимость от уставов крупнейших капиталистических армий и в частности от устава германского. Таким образом, с формальной стороны, в сборнике мы будем иметь следующие группы: 1) центральную фигуру французской конницы с ее последователями — поляками и румынами; 2) германскую конницу и ее последователей — конницу Турции и лимитрофов и 3) Англия и САСШ. Что касается внутреннего содержания взглядов на тактику и оперативную деятельность конницы, то можно говорить, пожалуй, не больше чем о двух типах, из которых первый, с преимущественным уклоном в сторону пешего боя (Франция, Германия), а второй — с уклоном конного или так называемого комбинированного боя (Англия, Америка и Польша).

Теперь перейдем к краткому обзору конниц отдельных стран, не с целью критики их (ибо каждая страна строит себе армию и конницу по своим возможностям и вкусам), а для того, чтобы отметить наиболее существенные черты каждой и помочь читателю разобраться в предлагаемом содержании.

1. ФРАНЦИЯ. Французская конница принадлежит одной из могущественных капиталистических стран-победительниц в империалистическую войну 1914 — 18 гг. Экономические возможности для устройства конницы и для производства разнообразных опытов по наилучшему вооружению и подготовке — очень велики; внешних препятствий для устройства никаких не имеется. Противник, по всей вероятности, — один, из чего вытекает однотипность организации. Старые традиции и накопленные методы по подготовке в кадрах командного состава развивались все время непрерывно и передаются последующим. Опыт войны 1914 — 18 гг., при наличии тех театров, на которых французская конница вела войну в Европе, привел французов к тому, неприемлемому для нас положению, что: «конница маневрирует конем и дерется огнем». Это положение ныне действующего французского кавалерийского устава (имеющего уже постоянный характер) подготовлялось в процессе войны в ряде соответствующих «инструкций». От признания в довоенный период принципа преимущества конного боя французская конница пришла к послевоенному выводу, что бой пешком является «нормальным видом» боевых действий конницы, а конные действия являются лишь случайными эпизодами для мелких частей (не свыше эскадрона, дивизиона) и «то в особо благоприятных случаях». Подобная установка наложила свой определенный отпечаток на всю (организацию французской конницы, начиная с ее мелких подразделений. Начиная с отделения идет отвес в сторону огневых средств и в ущерб ударной силе. Сабельный эскадрон имеет 12 ружейно-пулеметных звеньев и только 8 звеньев сабельных. «Конница есть оружие подвижного огня» учат в Сен-Сирской школе и соответственно этому организация конницы переводится на пехотный язык и на пехотные формы. По сравнению с пехотной дивизией, французская кавалерийская дивизия в огневом отношении имеет не меньшую, если не большую огневую силу (7 батальонов слабого состава кавдивизии, но с 435 пулеметами и 63 пушками против 9 батальонов пехотных дивизий сильного состава с 468 пулеметами и 78 пушками); в отношении живой силы кавалерийская дивизия значительно уступает пехотной. Придача могущественных огневых и технических средств во французской коннице, однако, влияет уже и на самое «маневрирование конем»; опыт ронских и рейнских маневров в 1923 — 27 гг. установил определенное сковывание подвижности конницы и потерю ее наступательного движения, приводивших к усилению сопротивляемости противника. Проект создания конно-автомобильных дивизий, в составе 4-х кавалерийских полков и приданных огневых и технических моторизованных частей, вряд ли поможет делу, ибо привязывает эти моторизованные части к дорогам и ограничивает сферу боевой деятельности конницы в целом. Вместе с тем, несмотря на относительное экономическое благополучие страны, раздаются определенные голоса, опасающиеся за недостаток горючего, если моторизация будет иметь слишком большие размеры. Такова, в основном, французская кавалерийская доктрина. В духе последней французские уставы дают и соответствующую тактику. Конные строи предусматривают широко расчлененные формы (вплоть до звеньев), имея в виду возможно продолжительное движение на поле боя, вплоть до того момента, когда продвижение в конном строю станет невозможным; часть спешивается и продолжает свое наступление пешком. С целью принять все меры к уменьшению поражения, строи вытягиваются в глубину и расчленяются. Сам бой основывается на сочетании огня и движения (преимущественно пешком). Бой высших кавалерийских соединений (дивизия и корпус, который предусматриваются на военное время) основан на группировке огневых средств и сил и отличается от боя пехоты только действиями на более широком фронте и отсутствием глубины, причем самое действие происходит все-таки в пеших порядках. Относительно конного боя устав дает самые краткие указания, рекомендуя для полка, в случае внезапной атаки конного противника, спешивать идущие в хвосте колонны эскадроны и пулеметы и ими поддерживать или прикрывать атакующих. Вся официальная тактика французской конницы чрезвычайно методична и построена на определенных огневых точках. Подобное расчленение, проводимое длительное время, конечно, затрудняет управление и требует соответствующей организации штатных органов управления, начиная с низших подразделений, а также наивозможной квалификации младших командиров (звеньев). В соответствии с последним требованием французская конница обращает большое внимание на комплектование и подготовку рядовых и унтер-офицеров и учитывая трудность и разнообразность кавалерийской службы, предъявляет очень серьезные требования к физическому и моральному их состоянию. В связи с изложенным выше стоит также и чрезвычайно хорошо продуманная и всесторонняя методика организации и проведения занятий. Несмотря на свои «пехотные тенденции», французская конница большое внимание отводит конной подготовке и конному спорту, как одному из могучих методов подготовки. Тактика французской конницы после мировой войны 1914 — 18 гг., таким образом, сделала поворот на все 180°. Опыт марокканской войны дал только частные коррективы, которые в уставе освещены в отделах, предусматривающих действия конницы на малокультурных и обширных театрах военных действий. Что касается оперативной деятельности конницы, то она четко выражена в французском уставе 1923 года: «Конница разведывает, прикрывает и ведет бой в обшей увязке с боевыми действиями других родов войск». Таким образом, разведка, завеса, преследование, участие в общей операции, рейды и набеги являются основными задачами армейской конницы. Взгляды на разведку ничего нового не представляют. Понимание завесы резко отличается от наших взглядов, ибо предусматривается и «подвижная» завеса. Боевая деятельность французской конницы в общей операции понимается как «вклинение» в сражение и может иметь место в процессе наступательных и оборонительных действий. Итак, французская конница выросла на своеобразной почве и в этом смысле, как и проч., не подлежит критике. Построенная с учетом своих средств и вероятных противников, она является большой силой и в проекте предполагаемой реформы французской армии намечена к содержанию в размере 8,7% по отношению к общей численности армии. Несмотря на стабилизовавшуюся кавалерийскую доктрину французов, опыты с механизированием конницы, очевидно, продолжаются, но можно думать, что они вряд ли внесут что-либо новое.

2. ПОЛЬША. Польская конница со дня своего рождения была под счастливым влиянием (да и материальной поддержкой) французов. Миссия генерала Вейгана, одного из близких сподвижников маршала Фоша, не могла не оставить значительных следов. Польский кавалерийский устав 1922 года, сделавший попытку, по французскому образцу, охватить в одном выпуске все виды подготовки, тактику и оперативную деятельность, содержит в себе много прямых напоминаний о французах: здесь налицо не только та же схема, что и во французском уставе, но некоторые отделы (особенно действия в спешенном бою) целиком взлелеяны французской доктриной.

Устав однако не ограничивается одним французским источником, но щедро черпает и из русского кавалерийского устава 1912 года. Внешняя мозаичность польского кавалерийского устава соединяется с такой же мозаикой внутреннего содержания: с одной стороны, определенная установка на конный бой, с другой — признание, что кавалерия, в зависимости от местности, чаще всего будет «комбинировать» конный бой с пешим. В чем заключается это комбинирование неясно и не понятно, почему в перечне типичных случаев пешего боя отсутствует указание на использование огневых средств для подготовки конного удара и на активное использование спешенных частей. Однако в наши задачи не входит критика польского устава. В ближайшее время этот временный устав, очевидно, будет переработан, и современные польские критики знают это лучше нашего. За последнее время в польской военной литературе появилось много статей, и притом лиц очень авторитетных, которые пытаются выявить и фиксировать те положения устава, которые должны быть изменены и развиты. Несмотря на продолжающееся, в основном, влияние французской кавалерийской мысли, многие польские авторы не могут не чувствовать того положения, которое диктуется их собственной географией, экономикой и политикой. И если взгляды на тактику и боевое применение конницы еще не оформились окончательно, то не хватает данных и для построения законченной организации, могущей быть одинаково годной для всех театров и всяких противников. Если в попытках найти какую-либо основную руководящую линию мы обратимся к наиболее крупным польским писателям (Хржонстовский, Махальский, Прагловский, Руммель и др.), то увидим, что центром их внимания являются следующие вопросы. Эти авторы в том или ином виде критикуют устав и дают свои предложения. В связи с критикой устава производится и уточнение таких понятий, как «комбинированный», «конный» и «пеший» в применении к боевым действиям конницы; некоторые предложения в этом отношении очень целесообразны. Польские кавалеристы обосновывают возможность конных атак в современных сражениях не только благоприятствием обстановки, но и применением огневых и технических средств и изменением самых методов современной атаки конницы на конницу и на пехоту. В соответствии с последним предлагаются новые формы строев и боевых порядков, более гибкие и менее поражаемые огнем противника. Принципиальною особенностью новых польских взглядов на тактику конницы (на что есть указания и в польском кавалерийском уставе) является отказ от сомкнутых атак крупных частей на конницу и предоставление большей инициативы младшим командирам. Расчленение до эскадрона уже при подходе к полю боя является правилом, а самое сближение предлагается вести в расчлененных формах, хотя бы артиллерия противника себя ничем не проявляла. Эта тенденция — определенно французского происхождения, тесно обусловливающая надлежащее разрешение вопроса управления. Интересно отметить определенное стремление авторов к признанию за пешим боем конницы особых черт, отличающих боевые действия спешенной конницы от пехоты. В рамках приведенных общих взглядов делаются попытки дать схемы боевых порядков и начертать методику наступательных и оборонительных действий конницы. Таким образом, в качестве общего вывода, можно констатировать полную текучесть официальной польской кавалерийской доктрины настоящего дня: на ряду с временным польским уставом слышатся авторитетные голоса отдельных авторов, из которых некоторые (Руммель) примыкают прямо к французским взглядам. В связи с чисто тактическими предположениями создаются и проекты организационного порядка: сабельный эскадрон стремятся рассматривать как определенную «огневую» единицу и ставят вопрос об изменении существующей его организации и увеличения количества огневых средств. На ряду с реорганизацией мелких подразделений предположено массирование конницы и создание корпусных соединений, имеющих в своем составе такие единицы, которые снабжены всеми современными огневыми и техническими средствами. Что касается моторизации, то Польша пока еще может вряд ли мечтать о последней. Наиболее возможной комбинацией может явиться только придание пехотных поддержек. Что касается характеристики современных польских взглядов на оперативную деятельность конницы, то здесь также налицо неудовлетворенность как полевым, так и кавалерийским уставами. За последние два года в польской литературе усиленно подчеркивается мысль (Прагловский, Ровецкий) о необходимости широкого размаха наступательных действий конницы в будущей войне и желание видеть ее «первостепенным родом оружия на польских оперативных театрах» (Прагловский в «Беллоне»). Идея предполагаемых операций заставляет некоторых авторов считать, что при наличии крупных кавалерийских соединений судьбы некоторых сражений в кампанию 1920 года были бы иными. В вопросах полевой, службы польские авторы не открывают в общем ничего нового и обнаруживают большой интерес к нашим кавалерийским уставам. Чтобы закончить характеристику польской конницы, нужно сказать несколько слов о системе подготовки, принятой в Польше. Последняя ведется, в общем, на основе современных требований и в формах, подчас довольно громоздких и дорогих (подготовка офицерского состава). В этой области также в значительной степени чувствуется влияние французов. При подготовке частей обращается большое внимание на совместные с другими родами войск действия, причем части выходят на занятия, формируя единицы, приближающиеся к штатам военного времени. Перед польской конницей стоят сейчас серьезные проблемы: в процессе взаимодействия различных влияний найти такие тактические и оперативные формы, которые отвечали бы интересам, характеру и ресурсам самой страны.

3. РУМЫНИЯ. Если поляки в процессе своей внутренней жизни пытаются создать свою конницу по собственному вкусу, то последнего нельзя сказать о Румынии. Здесь налицо определенное расхождение между кавалерийской доктриной и действительностью. Если польская конница делает много, чтобы создать что-то свое, то румынские кавалеристы, судя по своим официальным взглядам, всецело в цепях французских тактических и организационных взглядов. Эволюция румынских взглядов на конницу, начиная с эпохи мировой войны (в которую Румыния «опоздала» вступить и вступила на два года позднее ее начала) и до настоящего времени, претерпела коренной поворот. Подобно французам, от использования конницы в конном строю в 1916 году румынское командование, через понятие «комбинированного боя» (инстр. больш. ген. штаба 1917 года), скатилась к утверждению, что огневой бой в пешем строю — нормальный вид боя конницы» и что «последний возможен только для мелких соединений и то в исключительных условиях». Попытки румынских сторонников конного боя и противников «пехотизации» конницы, опирающихся на доказательства из румынской географии и политики, пока не возымели успеха. Конь — остался средством передвижения, причем на полевых поездках комсостава кавалерии в 1926 году, где конница действовала очень «поучительно» в отрицательном смысле, лошадей, после спешивания, зачастую отправляли в тыл на 30 — 40 км, а кавалеристы действовали как настоящая пехота. Если бегло ознакомиться со строевыми формами румынского кавалерийского устава, то здесь налицо вся система французской кавалерии, с ее расчленением и параллелизмом форм конного и пешего строя, Основные принципы боевых действий румынской конницы заключаются в том, что все передвижения, как и у французов, ведутся в конном строю, а бой, за исключением случаев внезапности или деморализации противника, ведется пешком, причем резерв или прикрытие оставляются, как можно меньше, в конном строю. Расчленение в пешем строю, боевые порядки и правила ведения боя те же, что и у пехоты. Самое распределение сил в бою, в соответствии с характером боя, имеет определенные шаблонные нормы, устанавливающие количество частей или подразделений в первой линии, во второй и т. д. Изложенные тактические взгляды румынской конницы имеют тенденцию, в полной мере, отражаться и на организации румынской конницы. При сравнении румынской конницы с пехотой трудно уловить существенную разницу в организации мелких подразделений. Организация крупных соединений предусматривает (скорее теоретически) большое количество огневых и технических средств, наличие которых под силу только экономически могущественной государственной организации. Вместе с тем румынское командование считает недостаточным для будущих боевых действий на своем восточном фронте количество своих единиц стратегической конницы и предполагает дальнейшее увеличение конницы и ее массирование еще в мирное время (кавалерийские корпуса). Последняя проблема, несмотря на бесплатное приобретение после мировой войны больших конских ресурсов в Бессарабии, Буковине и Трансильвании, безусловно натолкнется на недостаток конского состава страны. Боевое применение румынской конницы, где высказываются мнения, что шашку как вооружение конницы пора сдать в архив, всецело определяется французским уставом и оригинального ничего не содержит. Что касается подготовки румынской конницы, то и здесь, в основе, французские идеи. Из отдельных моментов, относящихся к этому вопросу, следует отметить большое внимание румын к подготовке инструкторов для обучения новобранцев, путем пропуска их через полковые или дивизионные (при дивизионах) школы, а также стажирование младшего командного состава в пулеметных эскадронах и бронечастях.

Crossposts: https://scharapow-w.livejournal.com/551655.html

Георгий Ильич Мирский (1926-2016) — советский и российский историк, востоковед-арабист и политолог. Доктор исторических наук, профессор,главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Ниже размещена глава из его книги воспоминаний "Жизнь в трех эпохах" (М.; СПб: Летний сад, 2001).

ГЛАСНОСТЬ ПОГУБИЛА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ

Врач академической поликлиники разговаривает при мне по телефону с подругой; глаза сияют, голос взволнован: «Люба, ты вчера смотрела выступление Горбачева? Мы уже все утро только об этом и говорим, все в восторге. Какой молодой, как говорит — легко, без бумажки. Наконец-то дождались, после всех этих стариков!» Популярность Горбачева в эти первые недели после его «вступления на престол» весной 1985 года огромна. Так надоели эти мрачные косноязычные старцы. И вдруг - указ о борьбе с алкоголизмом. Моментально отношение к новому вождю в народе меняется. Об этом шаге, об этой чудовищной ошибке уже много написано. Считается, что душой антиалкогольной кампании был Лигачев, и Горбачев, сам вовсе не будучи энтузиастом этого мероприятия, был вынужден пойти навстречу Лигачеву по каким-то политическим соображениям, чтобы за что-то его компенсировать. Возможно. Но это же надо было додуматься — начать борьбу с водкой в России!

Конечно, пьянство и в самом деле достигло совершенно безобразных размеров: помню, на большом заводе в областном центре вахтер при входе обхлопал руками мой пиджак, пояснив: «Извините, такой порядок ввели, чтобы никто бутылку под пиджаком не протащил, а то ведь прямо с собой несут и уже с утра на рабочем месте начинают принимать». И тем не менее! Неужели не слышали о результатах «сухого закона» в Америке? Думаю, что нет, не слышали. Люди, стоявшие во главе государства, не знали истории — вот что поразительно; они были феноменально невежественны, и это касается и еще более важных вещей, чем водка. Влезли в Афганистан, не удосужившись хотя бы бегло ознакомиться с историей, с плачевными для Англии результатами афганских войн. Ельцин начал войну в Чечне, даже не прочтя — я в этом уверен — хоть какой-нибудь популярной книжки о кавказской войне девятнадцатого века, не зная, что за народ чеченцы, каков их характер. Но куда же смотрели помощники, советники, люди с университетским образованием?

Одно из двух: либо от них отмахнулись, не желая даже слышать возражений, либо сами советники, чувствуя, что большие начальники уже твердо настроены на радикальные шаги, сочли за благо даже не делать серьезных попыток их переубедить. Потом пошла перестройка, потом — гласность. Об этом уже много написано. Был ли конец Советской власти неизбежным? — этот вопрос задается бесконечно и у нас, и за рубежом. Я полагаю, что в принципе, «по большому счету», система была обречена, ее эрозия происходила непрерывно в период брежневского «застоя», но она держалась на страшной силе инерции и рухнула лишь тогда, когда Горбачев своей «перестройкой» (а еще больше — политикой гласности) нарушил эту инерцию. Французский историк де Токвиль еще в девятнадцатом веке вывел такую формулу: «Наиболее опасный момент для плохого правительства наступает тогда, когда оно пытается исправиться». Великие и мудрые слова! Брежнев, при всем его интеллектуальном уровне армейского политработника, инстинктивно чувствовал, что в этой системе нельзя трогать ни единого камешка, иначе все посыплется. У Горбачева этой интуиции уже не было.

По определению лондонского еженедельника «Экономист», Горбачев войдет в историю как человек, который уничтожил все, что он пытался спасти, — свою партию, свой режим и свою империю. А ведь хотел он совершенно обратного — улучшить, оздоровить систему, построить, как сказали бы последователи Дубчека, «социализм с человеческим лицом», сделать Советский Союз действительно мощным, вполне современным государством с высокоразвитой экономикой, конкурентоспособной на мировом рынке. В 1992 году мне довелось выступать имеете с ближайшим сподвижником Горбачева, Александром Яковлевым (бывшим моим шефом, директором нашего института), на одной конференции в Вене. Ему был задан вопрос: «Какой совет вы могли бы дать Горбачеву шесть или семь лет тому назад, если бы вы могли тогда заранее знать, что из всего этого получится?» Он не смог вразумительно ответить, пытался отшутиться, а я, выступая вслед за ним, сказал: «Александр Николаевич, если бы вам с Горбачевым при помощи «машины времени» удалось тогда увидеть хотя бы одну телевизионную программу новостей нынешнего года и увидеть, что происходит в бывшем Союзе, вы бы оба немедленно сошли с ума, тут же были бы направлены в психиатрическую больницу». Он не ответил, но потом, когда мы летели в Москву и сидели рядом в самолете, согласился: «Да, вы правы».

Личную ответственность Горбачева за гибель Советской власти отрицать невозможно. Никто, кроме него, из «кремлевской плеяды» 80-х годов не мог бы стать инициатором перестройки; достаточно вспомнить Громыко, Гришина, Романова и прочих. В американском журнале «Нэйшенэл интерест» в 1993 году даже была статья под названием «Почки Андропова», автор которой утверждал, что если бы у Андропова здоровье было лучше, не было бы всей той цепи событий, которая привела бы к распаду СССР. Это вопрос спорный и сложный, но трудно не согласиться с тем, что, несмотря на неуклонно увеличивавшийся экономический разрыв между Советским Союзом и Западом, непосредственных признаков взрыва внутри страны не было, недовольство населения не превышало допустимого для руководства уровня, диссидентское движение было задавлено Андроповым, обстановка была вполне стабильной, никакого освободительного движения в республиках не замечалось. Конечно, подспудно накапливались грозные и потенциально пагубные для Советской власти явления, но все могло бы тянуться гораздо дольше.

Некоторые западные советологи предсказывали, что причиной краха Советского Союза станет борьба нерусских наций за независимость. Этого не произошло. Как всегда в России, все решилось в центре. И гибельной для режима оказалась не столько перестройка сама по себе (притом, что, конечно, экономические реформы, составлявшие ее суть, были плохо продуманными и еще хуже осуществленными), сколько гласность, дезориентировавшая, разоружившая и приведшая в замешательство руководящий политический класс, правящую элиту. Как эта элита могла допустить такой поворот событий? Сошла с ума? Бросилась, подобно киту, сама умирать на берег? Или, наоборот, совершила грандиозный, беспрецедентный исторический маневр, избавившись от марксистского балласта?

Даже если исходить из того, что общество в целом созрело для перемен как в материальном, так и в духовном плане, эти перемены не могли бы произойти, если бы не изменилась правящая элита, в первую очередь ее идеологический компонент, включая тех людей, которые оказывали влияние на Горбачева, когда он начал перестройку. Намереваясь укрепить и оздоровить советскую систему, Горбачев в какой-то момент осознал, что чисто экономических мер для этого будет недостаточно. Столкнувшись с сопротивлением аппарата, с глухим противодействием и скрытым саботажем, Горбачев неминуемо должен был придти к решению ослабить и дискредитировать верхушку собственной партии, чтобы на популистский манер установить прямую связь с народом. Сделать это можно было, разоблачив прошлые грехи партийного аппарата, его ответственность за то, что творилось при Сталине. Вот здесь-то ему на помощь и пришли те люди новой формации (хотя и не молодые по возрасту, как, например, Черняев, Яковлев, Бовин, Заславская и др.), которые видели в демократизации, а соответственно и в десталинизации путь к обновлению системы. Ни они, ни Горбачев еще не понимали, что десталинизация неминуемо приведет и к деленинизации, к делегитимизации всей системы власти КПСС, что, разрешив людям читать «Дети Арбата» или смотреть фильм «Покаяние», они вколачивают гвозди в гроб режима.

Я помню, как в Тамбове, во время одной из моих последних лекторских поездок по стране, местный руководитель агитпропа с горечью говорил мне, что партия теряет влияние на массы и, более того, утрачивает свое самосознание, собственный дух, веру в руководство, не понимает уже курс и ориентацию Политбюро. Он жаловался, что слово «империализм» исчезло со страниц печати, американцы уже чуть ли не наши друзья, Сахарова вернули в Москву, ежедневно поливают грязью всю прошлую политику партии. «Как же, — спрашивал он, — в этих условиях вести политическую работу, как спорить с теми, кто говорит, что вся деятельность КПСС была сплошной цепью ошибок, если не преступлений?» В этих словах была квинтэссенция происходивших процессов.

Еще раз повторю, что не перестройка сама по себе, а именно гласность погубила Советскую власть, защитники которой сами, своими неуклюжими действиями или своей слабостью и нерешительностью ускорили падение системы. В 1988 году они инспирировали письмо Нины Андреевой, которое не могло не вызвать ответных шагов со стороны Горбачева и Яковлева: разоблачительная, антисталинская линия в средствах массовой информации сразу резко усилилась. В 1991 году «ортодоксы» организовали бездарный августовский «путч», тем самым открыв Ельцину прямой путь к ликвидации сначала КПСС, а затем и Советского Союза.

Ясно, что ни Горбачев с Яковлевым, ни Ельцин, ни тем более внезапно вброшенные ходом истории в центр событий Сахаров, Попов, Собчак, Афанасьев и другие не могли бы сами по себе подорвать доверие народа к режиму, если бы, во-первых, само общество уже не созрело для этого, и, во-вторых, если бы не было мощной и все возраставшей поддержки курса демократических реформ со стороны значительной (и наиболее активной, политически динамичной) части идеологической элиты. Достаточно почитать газеты того периода, чтобы увидеть, как неуклонно и стремительно вздымались волны критики, как с каждым днем подвергались разоблачению все новые и новые ошибки и преступления власти, причем всех периодов, начиная уже с Ленина, так что в конце концов люди не могли не начать спрашивать: а можно ли вообще доверять партии, которая «наломала столько дров», имеет ли она право продолжать руководить страной?

Откуда же взялись эти десятки и сотни авторов и редакторов, стараниями которых разрушался, превращаясь в грязную и кровавую пыль, величественный, гранитно-непоколебимый образ социализма? Они не с неба свалились, а сошли со скамей советских университетов. Изменилось, неузнаваемо изменилось со времен Сталина общество, — изменилась, раскололась и его идеологическая элита. В 1988 году правительство, видимо, утратило контроль над экономикой; хозяйственные связи, как вертикальные, так и горизонтальные, рушились; партийно-государственный аппарат, не понимавший и инстинктивно опасавшийся курса Горбачева, был сбит с толку, а затем и вовсе деморализован. Повсеместно ощущалась слабость власти, очутившейся в состоянии конфронтации с невесть откуда взявшейся оппозицией, а также с лидерами вдруг поднявшего голову национального движения в республиках.

Авторитет Горбачева падал на глазах. Во время той поездки в Тамбов, о которой я уже упоминал, я выступал в областном управлении Министерства внутренних дел и, как было принято, после лекции был приглашен в кабинет начальника управления для конфиденциального разговора в узком кругу. Кроме начальника, в кабинете были два его заместителя, и вот один из них вдруг говорит: «Знаете, сейчас во всем мире только один человек говорит правду». Я несколько озадачен, спрашиваю: «Кто же это?» Он отвечает: «Фидель Кастро». Я был ошеломлен: что же, спрашивается, происходит в стране, в партии, если полковник МВД в присутствии своего начальника говорит московскому лектору такие вещи, прямо давая понять, что он не верит генеральному секретарю! Разумеется, Горбачев и его команда, начиная свою «революцию сверху», не могли предвидеть, к чему она приведет. Так всегда бывает в ходе революций. Еще Сен-Жюст сказал: «Сила вещей, по-видимому, привела нас к таким результатам, о которых мы и не думали». Сила вещей! Вот что толкало процесс преобразований, принявший лавинообразный характер, уже не просто к демократизации системы, а к полному ее отторжению. Но ведь если бы советское общество не оказалось достаточно зрелым для того, чтобы осознать подлинное значение всех разоблачений, появившихся благодаря гласности, оно бы и не смогло воспринять мысль о том, что система как таковая уже безнадежна и неисправима; Ельцин не смог бы одержать верх. Мы все еще жили бы при Советской власти.

Что же случилось? Как только восторжествовала гласность, семена, посеянные еще в предыдущие десятилетия, дали всходы. Подспудно назревавшая десоветизация общества (или его десоциализация, обуржуазивание), готовность интеллигенции и молодежи воспринять идеи свободы и демократии — все это вылилось в настоящий взрыв антисистемных настроений, как только было позволено критиковать Советскую власть. Многие с облегчением увидели, что наконец настало время, о котором нельзя было и мечтать: можно открыто говорить все, что думаешь, — впервые в жизни. Не противоречит ли все это тому, что говорилось ранее, а именно: в брежневскую эпоху система устоялась, консолидировалась, приобрела законченные формы, а интеллигенция с присущим ей привычным советским конформизмом примирилась со своей участью и вписалась в общую атмосферу общества потребления?

Думаю, что нет: ведь там речь шла о массе интеллигенции, о ее большинстве, но при этом всегда существовала интеллектуальная элита в подлинном смысле слова, прогрессивно мыслящие люди, духовно близкие к чехословацким устроителям Пражской весны. Эта относительно узкая прослойка, о составе которой уже упоминалось, и стала генератором идей, решающим образом повлиявших на мышление «горбачевского ядра» в Политбюро, которое в борьбе с косным и консервативным партийным аппаратом взяло курс на гласность и демократизацию. Тогда-то к этому ядру примкнула внезапно пробудившаяся масса — не только интеллигенции, но молодежи, представителей самых различных общественных слоев.

Реформаторское движение вышло на улицу; я никогда не забуду этих грандиозных демонстраций в Москве, не забуду, как я шел по Садовому кольцу, по Калининскому проспекту в стотысячных колоннах, среди массы охваченных невиданным ранее энтузиазмом людей с плакатами — сначала просто забавными, вроде «Партия, дай порулить!», а затем уже такими, как «Долой Лигачева!», «Вся власть Советам!», «Да здравствует мирная Февральская революция!». Ни до, ни после этого я не испытывал такого подъема, пьянящего чувства свободы. Глядя на просветлевшие лица людей, объединенных новой для всех атмосферой солидарности, братства и надежды, я думал: «Мог ли я когда-нибудь представить себе нечто подобное? Я дожил, дожил до таких счастливых дней! Бастилия рушится на моих глазах!» Как же это все сейчас далеко! Все ушло безвозвратно; краткий, невероятно краткий миг, промелькнувший и навсегда погасший огонек...

Инициированная Горбачевым перестройка обогнала и перехлестнула его. Подтвердились вещие слова де Токвиля о том, что бывает с плохим правительством при попытке исправиться. Для «твердолобых» сторонников социализма все случившееся оказалось катастрофой, но им некого винить, кроме самих себя. Вспомним их запоздалую реакцию на несшую им гибель гласность, их неспособность противостоять Горбачеву, их малодушие и некомпетентность в августе 1991 года, панику, овладевшую ими после краха ГКЧП, когда они безропотно склонили голову перед Ельциным, — и станет ясно, что эти люди не заслужили ничего, кроме постигшего их краха. Если уж даже у руководителей министерств внутренних дел, госбезопасности и обороны не нашлось решительности, беспощадности, большевистской свирепости для расправы с врагами системы — значит, сама эта система была воистину обречена. А пока происходили эти исторические события, радикальные перемены случились и в моей личной судьбе.

В последнее время в информационном поле вокруг меня несколько раз поднималась тема Стратегической Оборонной инициативы (СОИ), более известной под крикливым названием "Звёздные войны". Особенно хотелось бы отметить статью коллеги fonzeppelin <a href=‘https://fonzeppelin.livejournal.com/25350.html‘> Вопросы альтернативной истории: мифы и блеф СОИ </a> . В работе fonzeppelin'а отлично показан смысл разработки СОИ и исходящие от неё угрозы. Тем не менее, я согласен в ней не со всеми выводами и этой своей короткой заметкой хочу немного поспорить. Необходимо отметить, что на текущий момент как мои выводы, выводы fonzeppelin'а так и выводы любых других высказывающихся лиц являются чистым ИМХО. Если технические моменты СОИ уже немного раскрыты, то вот о внутренней кухне, о том, что думали разработчики и заказчики, без прикрас - узнаем мы, наверно, лишь после раскрытия внутренней переписки, а то и попадания в открытый доступ дневниковых материалов участников. Понимая это, относитесь ко всему ниже сказанному критически.
Во второй части своей статьи

fonzeppelin переходит к достаточно интересному вопросу реакции СССР на появление СОИ. Верно отмечая, что СОИ построена на технологическом уровне выше доступного для СССР, он приходит к выводу, что появление "Звёздных войн" поставило СССР в ситуацию цугцванга - любой из доступных ответов лишь ухудшал позицию. Поскольку рассматривать этот вопрос предлагается в альтернативно-историческом ключе, с возможностью сохранения СССР после 1991 года, попробуем понять - правда ли всё было так безвыходно? Сразу обозначу своё мнение - нет. И дело тут не в том, что СССР смог бы создать "палочку-выручалочку", не в бредовой идее о технической невозможности СОИ. Вопрос тут и проще, и интереснее...

Я не буду рассказывать, что такое СОИ, как она разрабатывалась и для чего. Всё это давно есть в свободном доступе, аккуратно разложенное по полочкам. Но всё же прежде чем обратится к альтернативной истории, затронем пару моментов истории реальной. Основное бытующее мнение - причиной гибели СОИ стало окончание холодной войны. Это не до конца верно. Для США 80-ые года стали одним из пиков их могущества, в том числе и в экономике. Но всё хорошее проходит, и к концу десятилетия "Рейганомика" исчерпала свой потенциал. После кризиса 1987 года стало ясно, что удерживать темп роста уже не выйдет и спад неизбежен. Следующее десятилетие для США хоть и пройдёт под знаменем победы в Холодной Войне, но будет полным мелких проблем. И именно эти экономические вопросы и есть первичная причина закрытия множества военных программ в 90-ые годы. Денег начинало не хватать и экономили на том, что стало менее нужным в связи с распадом СССР. Так вопросы к СОИ начали возникать ещё в 1987 году, что вылилось в выбор самой дешёвой "Бриллиантовой гальки" в качестве основы и снижения финансирования на другие программы. С каждым годом вопрос денег для ОСИ поднимался на слушаниях бюджета всё острее и острее. Дорогостоящая программа не особо полезная в текущей мировой обстановке по итогу в 1994 году всё же не была закрыта, а скорее радикально пересмотрена.

К вопросу альтернативной истории о сохранении СССР можно подойти двумя путями. В первом мы вносим изменения сильно заранее, не просто сохраняя СССР, но и обеспечивая ему некоторый тонус. Это не сильно вероятно, но в целом возможно. Тогда в 90-ые года прихлдят два примерно равных противника, и этот СССР уже может пробовать как потягаться с СОИ как экономически, так и технологически. Объективное прогнозирование подобной ситуации нереально, но и аргументы о технологической отсталости и неспособности экономики выдержать виток новой гонки здесь абсолютно не к месту.

Во втором же варианте мы просто сохраняем СССР и пытаемся сохранить вокруг него хоть что-то похожее на ОВД. По сути вместо быстрого развала этот сценарий предусматривает медленную стагнацию, хоть и с сохранением шанса стабилизировать положение в будущем. Именно этот сценарий и был наиболее ожидаем в США в конце 80-ых годов. И кажется, что тут СОИ как раз к месту. Ослабевший СССР, не в состоянии что-то противопоставить "Звёздным войнам", окончательно прижимается к ногтю, без своего ядерного аргумента. Но в этом сценарии есть типичная ошибка - пристально рассматривая СССР все почему-то забывают о США, предполагая, что 80-ые года просто перетекут в 90-ые. Но нет, как мы уже говорили выше, объективные причины никак не связанные с распадом СССР, говорят о том, что чего-чего, а бесконечных средств у США не предвиделось, трудности в экономике были неизбежны. С другой стороны, сохранение СССР не позволит так просто свернуть множество военных программ, как это случилось в конце 80-ых, начале 90-ых. А ведь планов было громадьё - на вопросе стояла серьёзное перевооружение ВВС и Армии, десятки других не самых дешёвых проектов.

Но может для настолько полезного, хоть и дорого дела, как СОИ нашли бы копеечку? Но давайте посмотрим, так ли были бы нужны "Звёздные войны" в тот момент? СССР в затяжном кризисе, и сам сдаёт позиции. Серьёзных планов у США на что-то жизненно важное для СССР нет, а значит и не особо велик шанс спровоцировать. С другой стороны, контрсиловой удар СССР подтачивали другие факторы кроме СОИ. Высокоточное дальнобойное ракетное оружие, бомбардировщики-невидимки, охотящиеся на ПГРК и многое другое - были не так эффективны, как полностью развёрнутая СОИ, но уже существовали и не вызывали вопросов "А когда?". А ведь это важный вопрос. Да, разработчики "Бриллиантовой гальки" почти что мамой клялись, что к середине 90-ых всё будет. Но истории известны ситуации, когда такие сроки растягивались даже не на года, а на десятилетия. Неиспытанная система могла преподнести сотни проблем, абсолютно незаметных на этапе кульмана, и по итогу сорвать сроки, увеличить и без того немалый бюджет. Не помогла бы системе и её популярность "в народе". История абсолютно знакомая - как только сверхпопулярный космос начал брать в себя большие деньги, одним из любимых обещаний политиков стало "Я использую эти деньги на вас, мои дорогие американцы!". Ровно тоже ждало бы и СОИ.

По итогу в альтернативной ситуации с сохранившимся, но подкосившимся СССР СОИ оказывается так же не к месту, как и в реальной истории. Слишком дорогая программа, чересчур амбициозная. Возможно её ждало бы даже боле ранее сокращение, ради сохранения финансирования более приземлённых программ. Скорее всего её точно так же бы не закрыли, а резко сократили, оставив в работе самый урезанный минимум. Шансов на реализацию у программы в том виде что мы знаем просто не было. Исходя из всего этого послезнания можно сделать простой, но крайне необычный вывод. СОИ никогда не была блефом, но и не имела особых шансов воплотится в реальности из-за вопросов экономики. И как не странно, но выбор СССР не реагировать - был бы наилучшим в той ситуации.

https://youroker.livejournal.com/93262.html#comments

( ещё )

1
Тухачевский Сталину:
- почему "собачья грызня" (маневренный воздушный бой) более невозможен
- почему истребитель должен быть летающей батареей
- какой английский самолет нужно поскорее купить
- о недостатках сомкнутых звеньев истребителей
и пр.

( Read more... )

Интересно, не откажись Советский Союз от European Recovery Program (Программы восстановления Европы) говорили бы сейчас, что его возрождение произошло исключительно благодаря «плану Маршалла»? По аналогии, как якобы американская тушёнка фашизм победила.

Летом 1947 года случается невероятное – на Парижской конференции советская делегация не принимает идей, предложенных государственным секретарем США Джорджем К. Маршаллом. КАК? ПОЧЕМУ? Неужели в угоду идеологическому противостоянию были проигнорированы экономические потери СССР за годы Великой Отечественно войны?

Что ж, посмотрим на это с высоты прошедших лет и сознательно уберём политику за скобки, целиком сосредоточившись «на хозяйстве». После 1945 года перед Америкой образовалась проблема «демобилизации» экономики. Без долгоиграющих рынков сбыта, процесс грозил остановкой в развитии и внеочередной «депрессивной удавкой». Разорённым странам, наоборот, требовались не конечные товары потребления, а необходимое для скорейшего возрождения суверенного экономического пространства – технологии, средства производства, сырьё. «Удочки вместо рыбы», - выражаясь афористично. Определяя структуру адресной помощи США, естественно, блюли личные интересы. Поэтому навязывали «рыбу» и «сматывали удочки», чтоб надолго отбить навыки ловить самостоятельно гипотетическим конкурентам.

Рыбку съесть и на доллар не подсесть – ни как не можно, рыбаку чужие деньги без надобности. И даже проценты для него не важны, ибо он готовит сети впрок.

Хотите кушать – пожалуйста, но за это:
1)снижаете таможенные пошлины;
2) организуете финансовую систему в соответствии с новыми реалиями МВФ и Всемирного банка;
3) осуществляете торговлю только с указанными вам партнёрами;
4) погашаете задолженность преимущественно экспортом сырья;
5) полностью открываете внутреннюю бухгалтерию.

На практике вышеперечисленные пункты означали – внеконкурентное доминирование США на всех торговых площадках, контроль мировых денег, скупку иностранных стратегических активов по дешёвке и т.д.

Ничего «план Маршалла» не напоминает? Правильно, нечто подобное мы активно внедряли в 1990-х годах! Конечно, не сам «план», но его логику. Есть с чем сравнивать: последствия Великой Отечественной войны преодолевали без «западных кредитов», тем паче - «инвестиций». Суверенитет Советского Союза определялся не только Вооруженными силами, но и независимой финансовой системой. Она была уникальной, до сих пор как следует не изученной и похороненной под многочисленными «страшилками».

( Свернуть )
Советская денежная масса распределялась по нескольким, взаимно не пересекаемым контурам:
- «внешние деньги» для международной торговли;
- «безналичные деньги» для операций между предприятиями
- «наличные деньги» - для расчетов населения.

«Безнал» - по форме рубли, а по сути просто определённые единицы измерения - оказался отличной «смазкой» советской экономики. Через шестнадцать лет от 1945 года Юрий Гагарин полетел в космос – одно лишь это «мероприятие», мягко говоря, крайне затратное. Откиньте 16 лет от любого дня сегодняшнего, ну и? Сопоставим масштаб сделанного сейчас и тогда, когда в развалинах лежали 1710 городов, 70 тысяч сел и деревень, 32 тысячи предприятий промышленности, 65 тысяч километров железных дорог, 98 тысяч колхозов и т.д., и т.п? СССР отказался от «троянского коня», а вот Российская Федерация - увы.

Это особенно прискорбно в эпоху «фидуциарных денег», не обеспеченных ни чем, кроме веры - «fiducia» на латинском языке и означает «доверие». От «большого ума» позднее руководство СССР решило «смешать» финансовые контуры.
«Безнал» потёк в «нал» и люди перестали верить в «советские рубли», так как сломали плотину и на них хлынул поток «других денег», не предназначенных для потребительского сектора. Кто-то, разумеется, выиграл от «смешения» и последовавших за этим процессов, так ведь и в лотерею кто-нибудь, да выигрывает…

Вернёмся к «плану Маршалла». Государства никогда не делают «подарки» друг другу. Девальвация фунта стерлингов из-за ограничения Америкой торговли со «стерлинговой зоной» де-факто лишила Британию приставки «Велико». Бывший, злейший враг США на протяжении десятилетий, окончательно стал другом, по принципу: то мы над вами, то вы под нами. Франции протекционизм США помог «освободиться» от колоний, Западная Германия получила «бонусом» базы США с первоочередной задачей отучить немцев воевать, мол, отныне не понадобится - в случае чего, мы за вас отомстим. И это, что называется, близкие по духу!

А уж политически чуждому Советскому Союзу, встань он в общую очередь, «бусы» обошлись бы по самое «не хочу». Прежде всего – остановкой «атомного проекта», как совершенно не вписывающегося в логику «восстановления народного хозяйства».

Я намеренно не сказал «идеологически чуждому», потому что американцам идеология всегда «во-вторых». А политика «во-первых». Режим в стране может быть любой, пока она не способна, так или иначе, «достать» до Нового Света. Соперник США превращался во врага, когда его нарастающая мощь несла угрозу непосредственно территории Америки – все конфликты должны сосредотачиваться исключительно за внешним периметром. И как только у врага «руки оказывались коротки», с ним начинали «дружить», дабы в будущем он не мог позволить себе «лишнее». До состояния подобной «дружбы» Россия не дошла, затормозившись на полпути, оттого на нас и «осерчали»…

«Говорят, что американцы и русские являются естественными друзьями. Мы кажемся таковыми потому, что мало знаем друг о друге. Между нами практически нет ничего общего, а поскольку у нас нет ничего общего, наши интересы не вступают между собой в конфликт» - цитирую «Нью-Йорк Таймс» образца аж 1878 года.

Правило – «нет ничего общего» - почти не подверглось сомнению в США, и в него же упорно не верит определённая группа отечественных «туземцев» с аргументами, вроде: «посмотрите, у них тоже нос посередине!» Правда, с той публикации кое-что изменилось: если когда-то разные интересы вполне могли сосуществовать и не пересекаться, то позже выяснилось – планета не столь уж и большая. И, чем меньше на ней крупных игроков, тем свободнее пространство для собственных интересов.

Любопытный нюанс – Советский Союз в своих «милитаристских планах» не заходил слишком далеко, максимум, что предусматривалось при неразрешимом конфликте – это нанесение ядерного удара. Никто и никогда у нас не разрабатывал документальных доктрин о «разукрупнении США» и уж, тем более, не помышлял о высадке на тот берег «оккупационных войск». А ведь именно такие сценарии были прописаны в большинстве рассекреченных планах американских военных, да и политики их придерживались по факту. Распад СССР Америка признала в рекордно-короткие сроки – не вспомнили ни про Хельсинский договор о «нерушимости границ», ни про «бесхозные» атомные реакторы. А чего – «бахнуло» бы здесь, а не там…

Американский политолог и философ Фрэнсис Фукуяма в 1992 году поспешил и «концом истории» всех насмешил. Это как, если бы в «лохматом» 1613 году, сразу после периода Смуты собрались бы умники и заключили: «С Россией – всё!» И ведь вроде не поспоришь: огромные территориальные потери с полным разрушением системы защиты государства. Пустые деревни – уничтожено или разбежалось незнамо куда до трети населения страны. Международный авторитет на абсолютном минимуме. Окончательно последствия Смутного времени будут преодолены только в эпоху Петра I, то бишь спустя почти век! Много? С точки зрения отдельного «Homo politicus», который на личном опыте основывает «всеобъемлющие выводы» – очень много! Называю таковых «бессмертными», ибо сами же они пока ещё не умирали, а значит «врёте вы всё про смерть…»

P.S. Для разрыва шаблона рекомендую пройти по этой ссылке на официальный сайт ЦБ РФ и лично посмотреть котировки Госбанка СССР на «здесь и сейчас». Именно по ним происходят расчёты между Российской Федерацией (как преемницы Советского Союза) и иностранными государствами по торговым и кредитным обязательствам, заключенным в советскую эпоху. Например, на ноябрь 2017 года доллар США оценивается в 53,9 советских копейки. Для особ особо одарённых повторяю большими буквами: КУРС МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЙ, а не «для населения» - надеюсь в силах понять разницу.

https://cont.ws/@chervonec001/782619

«План Маршалла» действительно обеспечил странам-участницам большие темпы экономического роста. За первые три года промышленное производство превысило показатели довоенного периода на 40%, а сельское хозяйство — на 20%. Снизился уровень безработицы, удалось обуздать инфляцию. Американские средства обеспечили порядка 11% ВВП Англии, 12% Франции, почти 22% Западной Германии и чуть более 33% Италии.
Энтузиасты «плана Маршалла» крайне неохотно говорят о его политической составляющей. Между тем, без неё остаётся непонятным резко негативное отношение к плану Советского Союза.
Одним из обязательных требований США к странам-участницам плана было исключение из состава правительств коммунистов.

При этом попирались все демократические принципы, о верности которым Соединённые Штаты громогласно заявляли и тогда, и сейчас.

Но дело было не только в коммунистах. Само формирование политических элит в странах-участницах «плана Маршалла» оказалось под контролем США. В результате платой за восстановление экономики стала частичная утрата политической и экономической независимости.
Следующей стадией стало создание военного Северо-Атлантического альянса, членами которого стали многие страны, участвовавшие в «плане Маршалла».

Советский Союз и страны Восточной Европы преодолели послевоенную разруху и вышли на высокие темпы экономического роста без всякой американской помощи. На протяжении десятилетий они вполне успешно конкурировали со странами Запада. Кризис же социалистической системы в 1980-х годах, предательство элит является темой для отдельного разговора, к «плану Маршалла» отношения не имеющего.

Взято https://chervonec-001.livejournal.com/2117011.html

Дирижабль "Московский химик-резинщик" выводят из эллинга Ленинградской Высшей воздухоплавательной школы
16 июня 2015 года исполняется 90 лет первого полёта дирижабля «Московский химик-резинщик».

Н.В.Фомин - конструктор дирижаблей
Воздухоплавательный аппарат с таким необычным названием был спроектирован Николаем Васильевичем Фоминым в конструкторском бюро А.Н.Туполева. Деньги на строительство дирижабля были собраны работниками московских заводов резиновой промышленности #«Богатырь», #«Каучук» и #«Проводник».
#Дирижабль относился к т.н. мягким дирижаблям, т.е. его прорезиненная тканевая оболочка являлась также и ёмкостью для несущего газа. Стабильность внешней формы, в отличии от жёстких дирижаблей, обеспечивалась наличием избыточного давления газа, поддерживаемого специальными емкостями, в которые нагнетался воздух. Открытая гондола дирижаюля была изготовлена из кольчуголюминия – одного из любимых на тот момент материалов А.Н.Туполева, и была разделена на три отсека: передний, где размещался экипаж, средний – моторный, где размещался двигатель «Фиат» мощностью 105 л.с. и задний - грузовой.

Гондола дирижабля "Московский химик-резинщик"
Конструкция гондолы была разработана по типу корпуса аэросаней "АНТ", того же конструкторского бюро. За кормой гондолы был смонтирован толкающий воздушный винт. Гондола подвешивалась к оболочке дирижабля на восемнадцати веревочных стропах. Оперение включало в себя горизонтальный стабилизатор и нижний киль. Каждая часть оперения состояла из ряда лонжеронов и нервюр и была обтянута прорезиненной материей.
Дирижабль «Московский химик-резинщик» предполагалось использовать для учебных, агитационных и разведывательных целей. Последнее было предусмотрено тактико-техническими требованиями УВВС, для чего оболочка получила камуфляжную раскраску.

Продувка оболочки дирижабля "Московский химик-резинщик" на заводе "Каучук"
Строительство дирижабля – изготовление оболочки – началось 4 ноября 1923 года на московском заводе «Каучук». Сборка и испытания проводились на базе Ленинградской Высшей воздухоплавательной школы.

Жетон участника испытаний дирижабля
16 июня 1925 года экипаж под командованием Виктора Нижевского поднял дирижабль «Московский химик-резинщик» в небо. Первый полёт продолжался 2 часа 05 минут и завершился без происшествий.
Однако, дальнейшая карьера оказалась не такой удачной. Так при перелете из Ленинграда в Москву дирижабль «Московский химик-резинщик» был обстрелян караулом одного из оборонных заводов и совершил вынужденную посадку.
Во время своего последнего рейса по маршруту Ленинград-Москва дирижабль «Московский химик-резинщик» должен был совершить одну из двух промежуточных посадок в г.Тверь. Однако, 24 июня 1928 года из-за сильного ветра и дождя посадка прошла настолько неудачно, что дальше, в Москву, дирижабль отправился уже наземным путем.
Всего «Московский химик-резинщик» совершил 21 полет общей продолжительностью 43 часа 29 минут.
До осени 1928 года дирижабль несколько раз перестраивали. Во время своего последнего тестового полёта 31 августа 1928 года оболочка дирижабля очередной раз получила сильные повреждения и принято решение о нецелесообразности её восстановления. В конце 1928 году чертежи и гондолу дирижабля «Московский химик-резинщик» передали в Школу воздухоплавания Мосавиахима.

"Московский химик-резинщик" на базе Мосавиахима в Кунцево
В 1930 году гондола была модернизирована, и использовалась при строительстве нового дирижабля того же типа - СССР В-4 «Комсомольская правда».

Ниже приведём статью "Резинщик в небе" из журнала "Экран" от 1 июля 1928 года.
"Мы стоим в гондоле дирижабля в то время, как его мерно выводят из эллинга (так называется помещение для дирижаблей). Десятки осторожных рук выводят его за веревки, прикрепленные к корпусу, как бы под уздцы. Происходит последнее взвешивание дирижабля. Убавляют или прибавляют, смотря по надобности, балласт. Механик пробует мотор. Стодесятисильный "Фиат" работает четко, как часы. В это время приносят результаты наблюдений над ветром. На высоте 200 метров скорость ветра оказывается равна 12 метров в секунду (т.е. около 43 километров в час). Скорость ветра для дирижабля порядочная. Однако пилот В.Л.Нижевский смело дает знак. Раздается команда - "дай свободу", - и дирижабль плавно подымается вверх.
Летим очень низко, и дирижабль, как говорят, "немного болтает", поэтому подымаемся выше, где состояние атмосферы спокойнее. Летим вдоль Лиговки всего на высоте около 250-ти метров. Несмотря на то, что скорость встречного ветра столь значительна, Лиговка быстро бежит под нами. Пересекаем Проспект 25 октября.
Любопытно смотреть вниз: можно рассмотреть каждую улицу, узнать знакомые дома. Я измеряю скорость полета. Мы сворачиваем и летим по направлению к заливу. Нельзя описать, как прекрасен Ленинград. Но, к сожалению, пора возвращаться. Летим обратно. Снижаемся. Внизу нас ожидают четыре группы "стартовой команды".
Дирижабль "Московский химик-резинщик" построен на средства, собранные рабочими заводов: "Богатырь", "Каучук" и "Проводник". Дирижабль этот мягкой системы, объемом 2 500 куб. м., построен по проекту и под руководством нашего инженера-воздухоплавателя Н.В. Фомина. Оболочка дирижабля построена на заводе "Каучук", а кольчуг-алюминиевая гондола - в Центральном Аэро-Гидродинамическом Институте (#ЦАГИ). Скорость полета около 60 км в час.
Одна из целей полета - выяснить возможность использования небольших дирижаблей для дальних перелетов. Спаянность и опытность команды, состоящей из пилота В.Л. Нижевского и механиков В.П. Каюкова и И.Я. Волхонского, вместе с хорошими качествами дирижабля обещают, что перелёт будет совершен успешно".

http://ntcrezina.blogspot.ru/2015/06/16-2015-90.html

Сейчас понимаешь, что властям успешно осваивающим советский союз, не хватило ума, чтобы всеми этими возможностями воспользоваться. А возможностей хватало, но предпочли блины с маслом каждый день, а народ... стал отходить в сторону, освобождая партии право принятия решений, закончившихся узурпацией власти в 77г.

Когда в СССР восстановили разрушенную войной промышленность и получили возможность мирного развития, промышленный эксперимент был нормой конца 50-х - начала 60-х СССР. Шли эксперименты и в сельском хозяйстве, уже плановом, частично индустриальном, которое не подвело страну в войну, но по сути, неэффективном: с низкой производительностью труда, с высоким процентом ручного труда, с патриархальными пережитками (натуральное домашнее подворье). Экспериментировали не только с кукурузой и не просто распахали целину. Делалась ставка на совхозы, искали оптимальные варианты. В Подмосковье создавались совхозы, которые представляли собой своеобразные научно-исследовательские институты, под Киевом, наоборот, - научно-исследовательские институты, с совхозами в качестве опытной базы. Опытные станции на базе совхозов закладывались по всему Союзу. Чтобы не ждать милости от природы, организовывали и лаборатории по выращиванию гумуса в местах рискового земледелия. Экспериментировали не только в области агрокультуры, но и в области экономики. В Белоруссии при Машерове, найдет продолжение опыт, который дискутировался в 20-е годы и который применялся в промышленности во время Великой Отечественной войны. Чтобы убрать ножницы цен между сырьем и произведенной продукцией, учитывая, что планирование есть распределение трудового времени (Маркс), рассчитывался суммарный объем общественно необходимого труда как в прямых так и в косвенных затратах, необходимых для производства продукта. Исходя из этого, и расчеты между предприятиями, которые производят, перерабатывают, хранят и реализуют сельхозпродукцию, проводились не в денежной форме, а как взаимозачет «трудозатрат» на единицу произведенной продукции. Развивали и хозрасчет, вводился бригадный коллективный подряд. Но наиболее резонансным оказался эксперимент в Казахстане по внедрению «безнарядно-звеньевой системы организации и оплаты труда», разработанной экономистом Иваном Худенко, подготовка которого началась в 1960 году в совхозе Илийском, под Алма-Атой. Сам опыт, был начат 1 марта 1963 года.
В то время в Госплане при планировании фондов затрат на единицу производимой продукции в тяжелой промышленности применяется разработанный еще в 30-е годы метод линейного программирования лауреата Нобелевской премии академика Л.В. Канторовича. Он обобщен в книге, «Математические методы организации и планирования производства». Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1959 год. Уже этот метод математического моделирования позволял сделать как долгосрочный, так и краткосрочный (коррелирующий) экономический расчет ресурсов и фондов, необходимых для производства практически любого вида продукции в крупной промышленности. С изобретением электронно-вычислительной техники и создания сети вычислительных центров возможности внедрения математических методов в планирование резко возрастали, но для этого нужны были также и соответствующие экономические идеи.
Худенко работал начальником отдела финансирования совхозов в министерстве сельского хозяйства Казахской ССР. Чтобы провести аналогичные расчеты и в сельском хозяйстве, необходимо было определенное интеллектуальное мужество, ведь 40 млн. человек занятых в деревне, не вписывались ни в какие экономические расчеты. «По данным ЦСУ СССР, в сельском хозяйстве числится основных производственных фондов на 60 млрд. рублей, а людей занято 40 млн. человек. При новой, экономически обоснованной, организации производства потребуется 7 млн. человек, а основных фондов - на 32 млрд. руб. В настоящее время государство вынуждено строить жилища и культурно-бытовые объекты на 40 млн. человек вместо 7 млн. Но так как все это невозможно сделать за короткий срок, то почти все 40 млн. тружеников сельского хозяйства живут еще в примитивных условиях. Если бы ежегодно отпускаемые на эти цели средства использовать для 7 млн. человек, то они, будучи заинтересованы в производстве продукции, производили бы на 197 миллиардов рублей (сейчас производится на 47 млрд. руб.), или в четыре раза больше. Люди жили бы в культурных условиях, а государство ежегодно получало бы чистой прибыли 170 млрд. рублей, вместо 38 млрд. рублей, получаемых в настоящее время»,- писал Иван Худенко.
Вывод, к которому приходит Худенко, на примере «своих» совхозов, следующий - для реализации экономического расчета на практике в сельском хозяйстве нужны как новая система организации производства, так и распределение по труду. Математически это можно выразить следующим образом. Есть обязательные затраты труда. Задача: каким образом заставить частного человека, профессионального кретина, по сути, человека безответственного, сделать все от него зависящее, чтобы его труд не просто был равен обязательным затратам труда, а выходил за пределы этого равенства, был индивидуальным, творческим, в зависимости от его личных способностей? Этически эта задача стоит так. Как с теми людьми, которые есть (других нет), перейти от формулы Франклина «время - деньги» к формуле Маркса «Свободное время как мера богатства человеческой культуры...» Ведь незаинтересованность рабочих в результатах своего труда - это вопрос, который актуален вот уже на протяжении сотен лет. Стал он и перед социализмом. Через «безразличие» к труду, - писал Вебер, - проявляется «негативное участие рабочих в управлении» производством. На этот саботаж (Тейлор) капитал предлагает один метод - регламентация каждой производственной операции, постоянный и неусыпный контроль за исполнением работ, предполагающий огромное количество разного рода надсмотрщиков, система наказаний за нарушения.
В то же время, система организации труда, отработанная Худенко, была проста и гениальна: помимо сокращения количества производственных рабочих в 10 раз (в совхозе, в котором Худенко взялся внедрять свою систему, до этого работало 853 человека), упрощался и сокращался до минимума (начальная и конечная точка) учет ресурсов, а с ним и 132 человека учетчиков и управленцев. Было создано 17 звеньев по 5-7 человек с закрепленной за ними техникой (комбайнами, тракторами и т.д.) и фондами, которыми они распоряжаются и за которые отвечает. У Худенко преодоление саботажа, «негативного участия в управлении», достигается положительным включением рабочих в управление. На месте надсмотрщика - самоуправляющийся производственный коллектив, ну а деньги формально остаются в виде натуральных фондов затрат, которыми распоряжается каждое звено и фактически, в форме зарплаты, которой каждый распоряжается индивидуально. Растранжирили - останетесь ни с чем, сэкономили - используйте для развития. За счет включения в управление и распоряжение фондами человек становился ответственным за общий результат и лично заинтересованным в результатах своего труда. Только за год экономия использования материальных ресурсов: дизтоплива, запчастей и др., получилась в три раза. Интересный момент, оплата труда ремонтной бригаде производилась по принципу - чем меньше техника ремонтируется, тем больше заработная плата ремонтников. Именно такое решение было принято на совете звеньевых.
Как уже говорилось, Худенко оставил из 132 учетчиков и управленцев только директора (он же главный агроном), который подчинялся совету бригадиров и экономиста-бухгалтера (координатора эксперимента). На девяти токах, в сезон, прежде работало, до 500-600 человек, было создано три механизированных тока, а их обслуживало аж 12 человек. В первый же год экономические результаты были ошеломляющие. Показатели производства зерна механизированными звеньями в 1963 году по сравнению с 1962 годом представляются в следующем виде:
Валовой сбор зерновых в тоннах - 9204, в сравнении - 3150 в 1962 г. Количество среднегодовых работников - 29 человек, в сравнении - 202 в 1962. Произведено зерна на одного рабочего - 317,3 т., в сравнении - 15,6 в 1962 г. Фонд заработной платы (тыс. руб.) - 59, в сравнении - это 181 в 1962 г.
Как видно, в 1963 году против 1962 года производство зерна выросло в 2,9 раза, механизированные звенья повысили производительность труда в 20 раз. В 1964 году совхоз сдал государству более 1 млн. пудов хлеба - в два с лишним раза больше, чем в предыдущие годы. Фонд зарплаты сэкономили в 3 раза, и в столько же раз уменьшилось использование натуральных фондов. При этом себестоимость центнера зерна упала с 5-7 рублей до 63 копеек. Соответственно выросла зарплата до 300-350 рублей. Строились дома по индивидуальному проекту, провели водопровод, поставили электроплиты, отказались от домашнего подворья, заложили зимний сад, театр свой...
Тем не менее, эксперимент был прерван, не смотря на все успехи. А скорее, именно благодаря этим успехам. Худенко, со своими экспериментами оказался на острие той борьбы, которая в 60-е годы шла между рыночниками и «безтоварниками» в СССР. Его «хозрасчет», заинтересованность рабочего в результатах своего труда, вписывался в систему экономического планирования, но подрывал монополию ведомственного хозрасчета. Борьба шла с переменным успехом. Пять лет спустя, получив поддержку замминистра сельского хозяйства Казахстана А. Елеманова, Худенко снова продолжит опыт в другом совхозе «Акчи», официально именовавшийся «опытным хозяйством по производству витаминной травяной муки». Добавка такой муки, содержащей много белка и витаминов, в рацион коров поднимает удои на 30-40%. Принцип организации труда такой же, как в Илийском. Все звенья полностью распоряжались фондами, управление шло через совет звеньевых. Директор Михаил Ли, подчинялся совету, Худенко координировал эксперимент. Со временем, необходимость и в этих должностях отпадет. Эксперимент снова был закрыт варварским способом. Худенко продолжит борьбу, будет проводить круглые столы, судиться, найдет поддержку в Москве, но противники окажутся сильнее, найдут формальный предлог и Худенко упекут в тюрьму, где он и умер в 1974 году. Основание? Худенко подрывал социальный мир, создавал безработицу. Такое решение примет ЦК компартии Казахстана, когда закрывали эксперимент, победили коммунисты-иезуиты верующие в коммунизм, но игнорирующие (не понимающие) теорию Маркса и не верящие в коммунистическую революцию.
На самом деле, если эксперимент Худенко что-то и подрывал, то это основы разделения труда, на котором зиждется современная система производства - основа разделения людей на классы. У Худенко производственные звенья объединялись в самоуправляющийся трудовой коллектив. Управляет совет бригадиров (звеньевых). Ежегодная, а то и сезонная, обязательная ротация совета, каждый учится управлять и распоряжаться результатами труда. У Худенко управление человека человеком, т.е. принуждение к труду со стороны другого человека, перестает быть профессией. Работает принцип само-управления. Это первый шаг на пути к переходу «от управления людьми к управлению вещами и процессами».
Это ставило на повестку дня ряд вопросов, которые не могли быть решены в рамках эксперимента. Во-первых, при такой высокой производительности труда совершенно логично было ставить вопрос о сокращении рабочего дня (а переход на пятичасовой рабочий день обсуждался в СССР в 60-е годы). Во-вторых, эксперимент показал, что человек, в совершенстве владеющий различными профессиональными способами деятельности - от агрокультуры и механизации до управления производственным процессом - это норма: значит узкая специализация - это отклонение. Третье, что совершенно логично, такой уровень культуры производства требовал перехода на всеобщее высшее, но не любое высшее, а именно универсальное лабораторное политехническое образование, от которого в СССР отказались в 30-е годы. Я вообще придерживаюсь той точки зрения, что отказ коммунистов в СССР от введения всеобщего высшего лабораторного образования - это стратегическая ошибка партии, повлекшая за собой поражение социализма.
Опыт создания самоуправляющихся трудовых коллективов, который воспроизвел Худенко, т.е. опыт включения каждого человека, занятого на производстве, в управление процессом этого производства и распоряжения плановыми фондами - это всего лишь часть решения общей задачи уничтожения разделения труда, т.е. уничтожение всех форм холуйства, господства и принуждения к труду. Содержание социализма - разрушение, т.е. Sprengung - взрыв (Энгельс), всей старой буржуазной государственной машины, аппарата насилия и системы принуждения наемных работников к труду, уничтожение всех форм принуждения человека человеком, что возможно лишь через обучение и привлечение «кухаркиных детей» к управлению. Каждый человек, без исключения, должен быть обучен и включен в процесс управления. Именно это демонстрирует нам Худенко на примере организации труда в форме самоуправляющегося трудового коллектива . Кстати, опыт Худенко напрямую перекликается с системой организации труда, которую культивировал А.С. Макаренко. Элементы самоуправления можно было найти и в большом множестве на всех уровнях организации советского общества - от пионерской и комсомольской организации - до трудового коллектива завода или научно-исследовательского института. Но проблема состоит в том, что из отдельных элементов целостной системы общественного самоуправления не построишь. Кроме отдельных элементов и экспериментов, каждый из которых нужно тщательно изучать и популяризировать, нужна еще и общая интегрирующая идея - идея уничтожения господствующей сегодня системы эксплуатации человека человеком и создания условий для перехода к обществу без классов, без принуждения к труду - обществу самоуправляющихся коллективов.

http://propaganda-journal.net/2808.html

Оригинал взят у

tstealth1 в Первые шаги научной фантастики в СССР

Кадр из фильма "Небо зовет". 1959 г.

Тема космоса в кинематографе очень интересна и, как оказалось, здесь есть над чем всерьез поразмышлять. И вопрос «Кто первый?» на имеет в этих размышлениях решающего значения. Гораздо интереснее то, как люди приступают к творческому переосмыслению чего-то неизведанного.

В этом ключе известная фраза Лукаса о том, что без Клушанцева он бы «не смог даже подступиться к своему фильму», приобретает буквальное звучание.

Фильмы на космическую тематику появились значительно ранее, чем ученые начали серьезные разработки по выходу человека в космос.( калитка )

«Там, где пехота не пройдёт…» | Военно-исторический портал Warspot.ru

Любителям истории бронетехники знакомы «зимние» (Winterketten) и «восточные» (Ostketten) гусеничные траки для танков PzKw III и PzKw IV. Использование таких траков было вынужденной мерой для увеличения проходимости танков зимой по снегу и мягкому размокшему грунту. До сих пор история создания этих траков не особо привлекала исследователей танкостроения, но об их существовании хотя бы известно – есть фотографии с такими траками на немецких танках, их иногда находят поисковики на местах боев. А вот об аналогичных разработках для танков Красной армии ничего не известно до сей поры. Попробуем восполнить этот пробел.

Итоговый отчёт по испытаниям был подписан 20 июля 1940 года главным конструктором 20-го отдела завода №174 имени Ворошилова С.А. Гинзбургом, после чего документ был отправлен в АБТУ и ВАММ.

Оригинал взят у

uldorthecursed в Планы проектирования больших морских мониторов в 1945 году

Если с речными канонерскими лодками в советском флоте времен войны особых проблем не возникало, то с мореходными кораблями этого класса в РККФ дело обстояло совсем плохо. От огромного прибрежного флота, созданного в России на рубеже веков, ни осталось почти ничего -- хотя корабли береговой обороны, которым не требуются мощные силовые установки и высокая скорость, обычно устаревают медленнее.

Наиболее мощными артиллерийскими прибрежными кораблями всю войну оставались на Черном море -- канонерские лодки типа «Эльпидифор», на Балтике -- совсем древняя (хоть и мощная) канонерка «Красное Знамя» (бывший «Храбрый») постройки 1895 года и канонерки, переоборудованные из грунтовозных шаланд Спецгидростроя НКВД. Последние корабли оказались очень удачными и надежными, они даже несли бронирование -- но все равно не являлись кораблями специальной постройки и отличались слабой мореходностью.

Канонерская лодка "Красное знамя", вид на 1943 год

Канонерская лодка "Селемджа"

( Read more... )

Оригинал взят у

archivarius1983 в «Реформа Косыгина – Либермана». Что это было?

Одним из пунктов, в котором сходятся различного рода самопровозглашённые любители сталинского или ленинско-сталинского СССР, – оценка экономического преобразования 1965 года, известного как реформа Косыгина или, в ином варианте, Либермана. Основной посыл к тому сводится, что реформа имела успех кратковременный, провалилась и потому была свёрнута (вчитайтесь – не чувствуете взаимоисключающих параграфов в стиле Коли Старикова?), в социализм нельзя вводить элементы капитализма, потому что получится капитализм. В общем, как они говаривают, председатель совета Министров СССР А. Н. Косыгин и доктор экономических наук, профессор кафедры статистики и учёта Харьковского государственного университета им. А. М. Горького оказались организаторами очередной капиталистической реформы. В частности, Е. Г. Либерманом были написаны статья «План, прибыль, премии» (опубликована 9 сентября 1962 года в «Правде»), «Ещё раз о плане, прибыли, премии» (20 сентября 1964 года, «Правда»), а также доклад для ЦК КПСС «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий».
В числе прочих лоббистов капиталистических преобразований часто также указывается, например, академик-экономист Л. В. Канторович, удостоившийся различных зарубежных почётных степеней и в 1975 году Нобелевской премии «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов» (из сего факта делается вывод, якобы Канторович являлся западным агентом). Из свежайших «озарений» – утверждение о предложении М. М. Ботвинника по сочетанию социалистических и капиталистических методов: «В 1954 году Ботвинник направил в ЦК КПСС предложения по изменению экономического плана развития СССР. Суть его идеи… заключалась в конвергенции – сочетании плановых социалистических и рыночных капиталистических методов ведения народного хозяйства…» (Википедия со ссылкой на мемуары шахматиста Н. В. Крогиуса «Записки гроссмейстера»).
Что на это всё скажем?
( Read more... )

Выловленный в Атлантике пустой макет «Аполлона» – козырной туз в колоде Политбюро (1970)

Передача капсулы американским морякам и её погрузка на американский корабль.Фото: Венгерское Агентство новостей, 8 сентября 1970г. Впервые опубликовано в 1981 г;[39][40]

Согласно NASA, после полёта к Луне капсулы (кабины) «Аполлонов» с астронавтами на борту приводнялись в Тихом океане. Чтобы капсулы не сгорели при входе в атмосферу Земли, их покрывают слоем теплозащиты. И вот такую капсулу, совершенно пустую и без теплозащиты, в 1970 году нашли советские моряки и не в Тихом океане, а в водах Атлантики. А

8 сентября 1970 г в Советской гавани Мурманска экипажу ледокола США «Southwind» в торжественной обстановке был передан командный модуль «Apollo», «выловленный советским рыболовным траулером в Бискайском заливе»! При этом в секретном порту Мурманска оказались венгерские журналисты с фотоаппаратами. Капсулу загрузили и «Southwind» ушел.

( Read more... )

Голодомор на Украине принято объяснять кознями Кремля. В 1933 года на Украине, действительно, недобрали около 3 млн. тонн зерна. Но одной из главных причин Голодомора стало небывалое нашествие мышей, в буквальном смысле съевших миллионы тонн зерна.

Непомерно большие хлебозаготовки на Украине действительно имели место, но они начались уже после сбора урожая 1931 года. Хотя тот год был неурожайным, план заготовок составил 245 млн. ц зерна – больше, чем в урожайном 1930 году. Правда, Сталин признал, что в заготовительную кампанию 1931 г. были допущены ошибки. Соответственно, план хлебозаготовок на 1932 год был уменьшен: если в 1931-м план для колхозов и единоличников Украины составлял 71,1 млн. ц (при реальном выполнении 64,7 млн. ц), то в 1932-м – 58,3 млн ц. В 1932/33 хозяйственном году на Украине в колхозах и индивидуальных хозяйствах удалось заготовить лишь 36 млн. ц зерна – это было почти вдвое меньше, чем год назад. На Северном Кавказе было заготовлено 16 млн. ц – 64% от прошлого года.

Что же послужило причиной такого уменьшения урожайности на Украине и Кубани?

( Читать запись полностью » )

Вот что еще исторического мы с вами обсуждали: вот например Как грабили Ленина, а вот Знаете ли вы, кто совершил первое кругосветное путешествие и что это за Биологическое оружие 12 века. Вот например еще Мифы и факты о бандеровцах и как воевали Викинги против индейцев

Оригинал взят у

bu_sam

Оригинал взят у

skeptimist в Кто кого кормил в СССР?

Четверть века спустя после распада СССР мы до сих пор не можем понять — почему это произошло? Ведь весной 1991 года за сохранение единой страны на референдуме проголосовало 77,7% ее граждан. А уже к концу того же года, пользуясь поражением ГКЧП, многие союзные республики моментально состряпали свои местечковые голосования, на которых люди требовали уже независимости. Например, на Украине захотевших жить отдельно от остального Союза набралось 90%! А в Армении — и вовсе 99%!

( Read more... )

Оригинал взят у

amarok_man в "Мафия" в 1937 году

"Мафия" в 1937 г.
( Read more... )

Щаденко и репрессии в Красной Армии

Интересный материал о роли Щаденко в организации репрессий в Красной Армии в 1937 году.

Щаденко и репрессии в Красной Армии
( Read more... )
Щаденко и репрессии в Красной Армии

Profile

scharapow_w

December 2017

S	M	T	W	T	F	S
					1	2
3	4	5	6	7	8	9
10	11	12	13	14	15	16
17	18	19	20	21	22	23
24	25	26	27	28	29	30
31

Syndicate

Page Summary

Размышления о противопартизанской войне 90 лет назад
Как писать мемуары... (III)
Конница после ПМВ в изложении С. М. Будённого (II)
Конница после ПМВ в изложении С. М. Будённого (I)
Георгий Мирский. "Гласность победила советскую власть"
Альтернативная история и СОИ. Так кто кого обманул?
30 декабря 1930 года. Тухачевский Сталину о массовом танкостроении (и против Штаба РККА)
Просмотр зам наркомобороны Тухачевского вооружения в Англии и Франции
План Маршала и кабала навсегда.
90 лет первого полёта дирижабля «Московский химик-резинщик»
Экономический эксперимент Худенко в сельском хозяйстве.
Первые шаги научной кино-фантастики в СССР
«Там, где пехота не пройдёт…»
Планы проектирования больших морских мониторов в 1945 году
«Реформа Косыгина – Либермана». Что это было?
Выловленный в Атлантике пустой макет «Аполлона» – козырной туз в колоде Политбюро (1970)
Одна из причин Великого голода 1933 года
Кто кого кормил в СССР?
"Мафия" в 1937 году
Щаденко и репрессии в Красной Армии

Style Credit

Style: Neutral Good for Practicality by timeasmymeasure

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jul. 1st, 2025 09:58 am

С миру по нитке.

Entries tagged with ссср

Размышления о противопартизанской войне 90 лет назад

Как писать мемуары... (III)

Конница после ПМВ в изложении С. М. Будённого (II)

Конница после ПМВ в изложении С. М. Будённого (I)

Георгий Мирский. "Гласность победила советскую власть"

Альтернативная история и СОИ. Так кто кого обманул?

30 декабря 1930 года. Тухачевский Сталину о массовом танкостроении (и против Штаба РККА)

Просмотр зам наркомобороны Тухачевского вооружения в Англии и Франции

План Маршала и кабала навсегда.

90 лет первого полёта дирижабля «Московский химик-резинщик»

Экономический эксперимент Худенко в сельском хозяйстве.

Первые шаги научной кино-фантастики в СССР

«Там, где пехота не пройдёт…»

Планы проектирования больших морских мониторов в 1945 году

«Реформа Косыгина – Либермана». Что это было?

Выловленный в Атлантике пустой макет «Аполлона» – козырной туз в колоде Политбюро (1970)

Одна из причин Великого голода 1933 года

Кто кого кормил в СССР?

"Мафия" в 1937 году

Щаденко и репрессии в Красной Армии

Profile

December 2017

Syndicate

Most Popular Tags

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags