http://www.apn.ru/publications/article21543.htm
Кто был прав в будущем?
Мчались конницей в гике,
Не считая потерь.
Генералы-адыги,
Где вы, братья, теперь?
Это стихи поэтессы-кабардинки Любови Балаговой в великолепном переводе И. Ляпина.
Генералы-адыги, о которых она пишет, это не те адыги, которых мы знаем и не адыги, которые сражались сначала против России в Кавказскую войну, а потом за нее во всех последующих российских войнах. Это адыги, предки которых, оказавшись выдавленными со своих исторических земель — Западного Кавказа — во время Кавказской войны, переселились в Турцию и затем, уже оттуда разбрелись по множеству других стран — Сирии, Иордании, и т.д. Благодаря глубоким воинским традициям своего народа, они обрели там репутацию умелых и преданных воинов, составлявших наиболее боеспособные части армий некоторых государств и личную охрану их правителей.
Войну, в результате которой адыги покинули Родину, принято называть Кавказской, но некоторые адыгские историки называют её Отечественной, подчеркивая справедливый, оборонительный характер той войны для черкесов и то значение, которое она имела для всей последующей истории их народа.
Та война закончилась для адыгов страшной катастрофой. После нее некоторые черкесские народности исчезли с лица земли, а на Кавказе осталось только 5% адыгов от предвоенной численности. Только вдумайтесь в эту цифру — 5%! После 2 Мировой войны на территории Белоруссии, пострадавшей от войны больше других, осталось около 50-55% от довоенной численности населения. Адыгов на Кавказе осталось в 10 раз меньше.
Это величайшая, мало с чем сравнимая трагедия целого народа. Если мы представим, что Россия сократилась с нынешних 89 субъектов федерации с населением в 149 млн человек до всего одной 7-миллионной Московской области (не дай Бог, конечно!) , то это хоть как-то покажет то, насколько трагично адыги закончили ту войну.
Но феномен Кавказской войны заключается не в прошлом. Не в том кто и как сделал что-то тогда — 200 лет назад. В определенном смысле, давно завершившись, эта война еще сейчас продолжает будоражить умы наших современником, а её результаты подвигать людей на какие-то шаги не в далеком вчера, а в нашем с вами совершенно конкретном и очень осязаемом сегодня.
Вообще, Кавказская война — достаточно странный период. Возможно, это самый малоизвестный период в истории российского государства.
"ВАРИАНТЫ СОБЫТИЙ
Могли ли адыги как-то изменить ход войны - свести её вничью или даже победить? Да, могли. Можно сказать с уверенностью, что практически во всех периодах войны, за исключением, наверное самого последнего, когда груз общих ошибок был настолько тяжел, а силы, собранные на Кавказе, настолько велики, что Россия была несогласна ни на что меньшее, чем полная, безоговорочная победа; так вот, за исключением этого периода адыги реально могли повлиять на исход войны.
Могли.... Могли, но не могли! Могли потому, что всегда существовала возможность совершить какие-то определенные действия, которые привели бы черкесов как минимум к миру, а, возможно, и к победе; и не могли потому, что любые эти действия выходили за рамки того трехстороннего и уже отмершего мира, в котором был выпестован адыгский менталитет того времени. Эти решения требовали от адыгов выхода за рамки системы ценностей, сформировавшихся в турецко-крымско-закрытом мирке и выросшего из него кодекса Хабзэ, а адыги были не в состоянии это сделать. Обстановка требовала от них того, что англичане называют 'to look beyond the curtain' - дословно, 'выглянуть за занавес' - раздвинуть границы, искать новые нестандартные решения вне существующих опций, но трагедия адыгов была в том, что занавес Хабзэ был все-таки слишком тяжел для них и пока он окончательно не упал, полузадавив народ, адыги могли мыслить только в рамках традиционных решений, заведомо, с самого первого дня противостояния обрекавших их на поражение.
Нужно было ждать. Ждать слома системы - каким бы путем он ни был достигнут. Возможно, это должно было случиться через боль. Боль всей нации. Ту боль, с которой, после столетней войны и поражения черкесов мучительно отмирал Хабзэ, ту боль, с которой современники смотрели на униженных, морально раздавленных, потерявших ориентир черкесов, потерпевших оглушительный разгром в красивой рыцарской войне за славу. Ту боль, которая была во благо и через которую новое время, как мать, рожало новую, жизнеспособную нацию адыгов, вышедшую в реальный мир.
Говоря о вариантах, следует, конечно же, начать с возможности заключения мира с Россией.
Никто не хотел крови черкесов. Земли адыгов были всего лишь пятном на карте, через которые проходил почти геологический разлом интересов Англии, Франции, Турции и России. Да, России нужны были эти земли. Это звучит несправедливо для черкесов, но мир вообще несправедлив и если бы это была не Россия, то стала бы другая страна и точно с такой же степенью несправедливости эти слова звучали бы со стороны той же Англии.
Невозможно было оказаться в зоне интересов сверхдержав и быть независимым от них. Тогда и сейчас. Невозможно. Таковы правила игры. У адыгов было два варианта - либо осознать новую реальность и действовать соответствующим образом, либо начать упираться и пытаться толкать назад несущийся на тебя паровоз. Адыги толкали.
Но если бы они все-таки осознали реальность, то поняли бы, что в каждом из периодов войны было немало моментов, когда с Россией можно было заключить мир. На любых условиях.
Это было и в самом начале всей истории, когда Екатерина II за строительство крепости в Моздоке предложила дружбу, прислала кабардинцам в виде подарка немалую сумму денег и согласилась на все их условия кроме одного - срыть крепость. Это было и потом - постоянно, когда отдельные части адыгских народов, отдельные князья, отдельные семьи 'замирялись', после чего с ними тут же переставали воевать и начинали считать их своими, без учета национальности, веры и не вспоминая против кого они еще совсем недавно воевали. Это было и в 1837г., когда генерал Симборский, командовавший одним из отрядов на Черноморской линии, обратился к убыхам с предложениями о мире, утвержденными лично императором. Это было и в году 1861, когда Александр II предлагал адыгам альтернативу, которая позволила бы, как минимум, избежать трагедии последних лет войны.
По сути, возможность заключения мира была всегда. Адыгам нужно было просто отряхнуться от Хабзэ, осознать новую реальность и понять, как в ней жить. Но в массе своей этого не произошло."
Кто был прав в будущем?
Мчались конницей в гике,
Не считая потерь.
Генералы-адыги,
Где вы, братья, теперь?
Это стихи поэтессы-кабардинки Любови Балаговой в великолепном переводе И. Ляпина.
Генералы-адыги, о которых она пишет, это не те адыги, которых мы знаем и не адыги, которые сражались сначала против России в Кавказскую войну, а потом за нее во всех последующих российских войнах. Это адыги, предки которых, оказавшись выдавленными со своих исторических земель — Западного Кавказа — во время Кавказской войны, переселились в Турцию и затем, уже оттуда разбрелись по множеству других стран — Сирии, Иордании, и т.д. Благодаря глубоким воинским традициям своего народа, они обрели там репутацию умелых и преданных воинов, составлявших наиболее боеспособные части армий некоторых государств и личную охрану их правителей.
Войну, в результате которой адыги покинули Родину, принято называть Кавказской, но некоторые адыгские историки называют её Отечественной, подчеркивая справедливый, оборонительный характер той войны для черкесов и то значение, которое она имела для всей последующей истории их народа.
Та война закончилась для адыгов страшной катастрофой. После нее некоторые черкесские народности исчезли с лица земли, а на Кавказе осталось только 5% адыгов от предвоенной численности. Только вдумайтесь в эту цифру — 5%! После 2 Мировой войны на территории Белоруссии, пострадавшей от войны больше других, осталось около 50-55% от довоенной численности населения. Адыгов на Кавказе осталось в 10 раз меньше.
Это величайшая, мало с чем сравнимая трагедия целого народа. Если мы представим, что Россия сократилась с нынешних 89 субъектов федерации с населением в 149 млн человек до всего одной 7-миллионной Московской области (не дай Бог, конечно!) , то это хоть как-то покажет то, насколько трагично адыги закончили ту войну.
Но феномен Кавказской войны заключается не в прошлом. Не в том кто и как сделал что-то тогда — 200 лет назад. В определенном смысле, давно завершившись, эта война еще сейчас продолжает будоражить умы наших современником, а её результаты подвигать людей на какие-то шаги не в далеком вчера, а в нашем с вами совершенно конкретном и очень осязаемом сегодня.
Вообще, Кавказская война — достаточно странный период. Возможно, это самый малоизвестный период в истории российского государства.
"ВАРИАНТЫ СОБЫТИЙ
Могли ли адыги как-то изменить ход войны - свести её вничью или даже победить? Да, могли. Можно сказать с уверенностью, что практически во всех периодах войны, за исключением, наверное самого последнего, когда груз общих ошибок был настолько тяжел, а силы, собранные на Кавказе, настолько велики, что Россия была несогласна ни на что меньшее, чем полная, безоговорочная победа; так вот, за исключением этого периода адыги реально могли повлиять на исход войны.
Могли.... Могли, но не могли! Могли потому, что всегда существовала возможность совершить какие-то определенные действия, которые привели бы черкесов как минимум к миру, а, возможно, и к победе; и не могли потому, что любые эти действия выходили за рамки того трехстороннего и уже отмершего мира, в котором был выпестован адыгский менталитет того времени. Эти решения требовали от адыгов выхода за рамки системы ценностей, сформировавшихся в турецко-крымско-закрытом мирке и выросшего из него кодекса Хабзэ, а адыги были не в состоянии это сделать. Обстановка требовала от них того, что англичане называют 'to look beyond the curtain' - дословно, 'выглянуть за занавес' - раздвинуть границы, искать новые нестандартные решения вне существующих опций, но трагедия адыгов была в том, что занавес Хабзэ был все-таки слишком тяжел для них и пока он окончательно не упал, полузадавив народ, адыги могли мыслить только в рамках традиционных решений, заведомо, с самого первого дня противостояния обрекавших их на поражение.
Нужно было ждать. Ждать слома системы - каким бы путем он ни был достигнут. Возможно, это должно было случиться через боль. Боль всей нации. Ту боль, с которой, после столетней войны и поражения черкесов мучительно отмирал Хабзэ, ту боль, с которой современники смотрели на униженных, морально раздавленных, потерявших ориентир черкесов, потерпевших оглушительный разгром в красивой рыцарской войне за славу. Ту боль, которая была во благо и через которую новое время, как мать, рожало новую, жизнеспособную нацию адыгов, вышедшую в реальный мир.
Говоря о вариантах, следует, конечно же, начать с возможности заключения мира с Россией.
Никто не хотел крови черкесов. Земли адыгов были всего лишь пятном на карте, через которые проходил почти геологический разлом интересов Англии, Франции, Турции и России. Да, России нужны были эти земли. Это звучит несправедливо для черкесов, но мир вообще несправедлив и если бы это была не Россия, то стала бы другая страна и точно с такой же степенью несправедливости эти слова звучали бы со стороны той же Англии.
Невозможно было оказаться в зоне интересов сверхдержав и быть независимым от них. Тогда и сейчас. Невозможно. Таковы правила игры. У адыгов было два варианта - либо осознать новую реальность и действовать соответствующим образом, либо начать упираться и пытаться толкать назад несущийся на тебя паровоз. Адыги толкали.
Но если бы они все-таки осознали реальность, то поняли бы, что в каждом из периодов войны было немало моментов, когда с Россией можно было заключить мир. На любых условиях.
Это было и в самом начале всей истории, когда Екатерина II за строительство крепости в Моздоке предложила дружбу, прислала кабардинцам в виде подарка немалую сумму денег и согласилась на все их условия кроме одного - срыть крепость. Это было и потом - постоянно, когда отдельные части адыгских народов, отдельные князья, отдельные семьи 'замирялись', после чего с ними тут же переставали воевать и начинали считать их своими, без учета национальности, веры и не вспоминая против кого они еще совсем недавно воевали. Это было и в 1837г., когда генерал Симборский, командовавший одним из отрядов на Черноморской линии, обратился к убыхам с предложениями о мире, утвержденными лично императором. Это было и в году 1861, когда Александр II предлагал адыгам альтернативу, которая позволила бы, как минимум, избежать трагедии последних лет войны.
По сути, возможность заключения мира была всегда. Адыгам нужно было просто отряхнуться от Хабзэ, осознать новую реальность и понять, как в ней жить. Но в массе своей этого не произошло."